100 лет назад пала Гянджа

В ходе реорганизации в частях азербайджанской армии офицеры были заменены на новых – большевиков. Азербайджанская армия с момента начала оккупации находилась в непростом положении. Правительство не отдало приказа начать боевые действия против Красной армии по двум причинам: в преддверии захвата власти азербайджанские коммунисты и турецкие представители распространяли дезинформацию о том, что Красная армия, в составе которой присутствуют и турецкие офицеры, двигается через Азербайджан на помощь братскому турецкому народу; азербайджанское правительство добровольно-принудительно сложила с себя обязанности и передало их азербайджанским большевикам при определенных условиях. Приказ об отражении агрессии отдан не был, и сопротивление успели оказать только пограничные части. Все достигнутые условия и подписанные договоренности, как и главное из них, – сохранение азербайджанскими коммунистами независимости Азербайджана — оккупационные власти презрели сразу же после вступления в Баку. Начались обязательные для большевиков аресты, расстрелы, реквизиции и грабеж захваченного Баку.

Назначенный председателем Совета народного хозяйства Н.Соловьев в своем докладе «Наша политика в Азербайджане в течение трех месяцев после переворота» на имя Ленина писал: «Новое правительство (Ревком) состояло сплошь из мусульман. Это было хорошо, но ни для кого не было секретом, что над Ревкомом стоит ЦК АзКП, в котором руководящая роль принадлежит грузино-армянской группе… Интеллигенция и буржуазия арестовывалась и расстреливалась почти исключительно мусульманская…».

Вскоре стало очевидным, что национальное, пусть и большевистское правительство, не играет никакой роли в управлении страной – всем управляли красноармейские командиры и присланные из России большевики.

Британский офицер Г.Спойер: «были посланы первые корабли с конфискованным продовольствием, мне сказали, что согласно сообщениям официальной газеты в Москве это был «дар от благодарных жителей города Баку» («Политический доклад о большевистском движении в Азербайджане. Конфиденциальный отчет». 29.07.1920). Французский дипломат П.Дюрой, освобожденный после полугодового ареста в Баку, в беседе с французским комиссаром по делам Кавказа де Мартелю сообщал, что местное население все отчетливее начинает осознавать, что большевики прибыли на Восток с конкретными намерениями. Комиссары посылают в Россию все, что конфискуют в ходе облав и обысков. Помимо нефти они по железной дороге направляют к себе скот, продовольствие и даже мебель. Транспорты с награбленным оформлялись циничными лозунгами: «Подарок России от Советского Азербайджана».

События описал бывший премьер и глава МИД Азербайджана Ф.Х. Хойский «… в течение первых 6 дней после вступления большевиков в Азербайджан ситуация в Баку оставалась спокойной. Она изменилась, как только в Баку прибыли член Кавбюро ЦК РКП(б) Г. Орджоникидзе и командующий 11-й оккупационной армии М. Левандовский. Большевики начали расформирование азербайджанской армии, части которой либо распускались, либо вливались в состав 11-й армии…. До конца мая Баку был разграблен до основания. Продукты и промышленные товары, которыми изобиловала столица Азербайджана до вторжения большевиков, постепенно исчезли, будучи массовым образом вывозимыми в Центральную Россию. Результатом этого стало то, что к концу мая в городе начал ощущаться хронический недостаток хлеба. Все это вызвало массовое недовольство в обществе, в том числе и среди членов партий Гуммет и Иттихад, способствующих вторжению большевиков в Азербайджан. Большевистские газеты регулярно публиковали списки «контрреволюционеров», расстреливаемых в массовом порядке. Таковы были основные причины, вызвавшие Гянджинское восстание».

Недовольство росло и накапливалось, и через месяц после начала интервенции взорвалось — 22 мая в Гяндже вспыхнуло антисоветское восстание.

Гянджу заполонили беженцы из Баку, спасавшиеся от репрессий. Кульминацией недовольства стало известие о расстреле 20 мая в Баку губернатора Гянджи Худат-бека Рафибейли. Вспыхнув в казармах, восстание переросло в общегородское, к нему присоединились жители города и окрестных сел. В подготовке и руководстве восстанием принимали участие командир гянджинского полка полковник Джангир-бек Казымбеков, начальник гарнизона города генерал-майор Джавад-бек Шихлинский, генерал-майор Мамед Мирза Каджар, командир кавалерийского полка генерал Теймур-бек Новрузов, полковники Станкевич и Гаузен. На помощь Гяндже пришли партизанские отряды Гачаг Гамбара и Сары Алекпера.

Утром 22 мая были разоружена большая часть красноармейцев, и город полностью перешел под контроль восставших.

Вокруг города началась концентрация красноармейских частей, и 25 июня началось наступление со стороны Ханлара и Шамхора, которое с большими потерями для наступавших было отбито. 26 мая было отбито семь попыток захватить город.

Джангир-бек Казымбеков описывает одну из конных атак большевиков: «Уже ясно видны атакующие массы конницы, двигающиеся рысью 4 эшелонами, приблизительно по 2 эскадрона в каждом. Абсолютная тишина господствует на азербайджанских позициях. Противник переходит в галоп, а затем в карьер, приближаясь все ближе и ближе, 800 метров, 700…, 600…, и наконец команда – “Огонь!”

Ураганный огонь 5 орудий, бивших картечью, 22 пулеметов и почти 2-х батальонов пехоты с партизанами производит в рядах атакующего противника огромные опустошения. Все поле перед азербайджанскими позициями покрывается трупами людей и лошадей и массой раненых. Только одиночным всадникам удается уйти из-под смертельного обстрела. Атака, как потом установилось, кавалерийской дивизии была ликвидирована и, судя по потерям, дивизию эту можно было считать уничтоженной».

Бои продолжались больше недели. Перед последним наступлением вокруг города и в армянской части были сконцентрированы огромные силы: пять стрелковых и шесть конных полков, часть которых была переброшена с северо-западных границ, где они готовились к агрессии против Грузии, 7 спецподразделений, 2 бронеавтодивизиона, 8 бронепоездов, 57 тяжелых пушек и строевые армянские подразделения, а также добровольческие армянские группы, численностью до 3000 человек.

События гянджинского восстания, описанные в романе «Али и Нино», полностью соответствовали действительности: «Мы возвращались в город, и я думал о доживающей последние дни республике. Светало. Город был подобен арсеналу. В Гянджу подтянулись крестьяне, привозя с собой припрятанные пулеметы, боеприпасы. С армянской стороны изредка доносились выстрелы. Та часть города уже принадлежала России…

Батальоны русских приближались к Гяндже, город был полон беженцами из Баку. Они рассказывали о расстреле министров, аресте депутатов парламента, трупах, выброшенных в море с привязанными к ногам ядрами…

В знойный полдень мы сошлись в рукопашной. Перед моими глазами мелькали широкоскулые, плоские лица, треугольные штыки. Дикая ярость обуяла меня. Воздух был пропитан запахами пота и крови. Я лег за пулемет, и лента, как четки, заскользила меж моих пальцев…

С той стороны заиграли призыв к атаке. Из глубины армянских кварталов послышался марш Буденного. Я поднял голову. Передо мной лежала широкая, пересохшая река. Русские, пригибаясь, перебегали площадь, стреляя на ходу. Пули со свистом вонзались в опоры моста. Я отвечал им плотным огнем. Русские падали, как игрушечные солдатики, но взамен убитых появлялись все новые и новые. Их были тысячи, и мой одинокий пулемет был бессилен на гянджинском мосту».

Через 12 дней сопротивление было сломлено и жестоко подавлено.

Масштаб восстания становится очевидным и со слов большевиков — из «Доклада о поездке в Гянджу», подготовленного М.Субхи, председателя Центрального бюро турецких коммунистических организаций: «Несмотря на героические усилия наших (красных-я) частей, город три раза нами сдавался, вокзал переходил из рук в руки… В следствии наличия шести-восьми орудий у аскеров, наши части были вынуждены открыть по городу огонь из всех 25 орудий. Город сильно пострадал, магазины, находившиеся в вокзальной части, разрушены совершенно. Мусульманская часть города также пострадала. Так как большая часть наших войск находилась в армянской части, отбив попытку аскеров занять ее, эта часть города мало пострадала. Бои продолжались 6 дней. На 7-й день наши части заняли город. Ворвавшиеся красноармейцы довольно круто обращались. Самочинные обыски и реквизиции на глазах своего командования… В целях изоляции красноармейцев от армян на мосту, отделявшим армянскую часть города от мусульманской, был поставлен заградительный отряд, но отчаянные армяне делали свое дело. Переплывали на другой берег и вели усиленную агитацию среди наших частей. Указывали им жилища, якобы, буржуазии, вообще подливали масла в огонь, и понятно, что страдала не только буржуазия, но и беднейший класс. Насчитывается от 3500-4000 убитых мирного населения (женщин и детей, раненных не встречается) (!!!!-я). Все трупы найдены большей частью в садах, внутри домов и в подвалах. Это объясняется тем, что население после входа красноармейцев убегало в сады, пряталось внутри домов, в подвалы, куда кто мог. Некоторые утверждают, что это результат работы армян, другие же – красноармейцев».

Инспектор 11-й Красной армии Мельников писал Ордженикидзе: «Контингент восставших составил почти все мусульманское население: были случаи, когда женщины стреляли из винтовок, затем у некоторых находили в складках платья револьверы, и даже одну, как мне рассказывал один красноармеец, нашли у пулемета на крыше».

Любопытны сообщение Мельникова (в добавление к вышеупомянутому) об активности армян во время восстания: «В ответ на выступления татар армяне стали спускаться с гор мелкими вооруженными отрядами, предлагая свои услуги. Были предложения нескольких сел тысячи в 3-4 бойцов, но невооруженных, от каковых приходилось отказываться за неимением винтовок… Армяне, боясь нас, не смогли устроить резни, а только арестовывали мусульман и препровождали к нам».

Захваченные азербайджанские офицеры были вывезены в Баку и расстреляны на острове Наргин.

Гянджинское восстание привёло к цепной реакции в других районах по всему Азербайджану. Вскоре, в начале июня вспыхнуло антисоветский мятеж в Карабахе – выступили кавалерийский и пехотный полки. Столкновения произошли в Шуше, Агдаме, Барде, куда большевикам пришлось стягивать дополнительные силы. К середине июня восстание было подавлено. С осени новые антисоветские мятежи охватили Кубу (вместе с Дагестаном), Карабулаг, Шамхор и Ленкорань. И хотя эти волнения, затухая и вспыхивая вновь, продолжались до 1924 года, ни один из мятежей по масштабам и значению не может сравниться Гянджинским.