В Ичери Шехер в Баку много исторических достопримечательностей. Одна из них – мечеть Мухаммеда ибн Абубекра, но в народе, да и в книгах ее чаще называют Сыныг-гала, что в переводе “сломанная, разрушенная башня, крепость”.
Оставим пока тот факт, что минареты в местной традиции башнями и крепостями никогда не называли и обратимся к истории названия “сломанная”.
Вкратце она выглядит так. В 1723 г. к Баку подошла эскадра Петра I, возглавляемая адмиралом Матюшкиным. Под предлогом “защиты” хана Хусейна от мятежников в Ширване русские потребовали сдачи крепости.
На самом деле Петра интересовал захват западного и южного побережья Каспия. Дербент был уже захвачен, а бакинский хан сдаться отказался – он сам в состоянии себя защищать, и тогда русские корабли стали бомбить город.
Только в один день на Баку обрушилось 94 бомбы. Но на стороне города была сама природа: сильный ветер унес эскадру в море больше чем на сутки. За это время в разрушенной крепости спешно были произведены восстановительные работы, и подошедшая эскадра вместо желанных проломов в стенах увидела свежую кладку.
Тогда Матюшкин отправил письмо правителю города, где было, в частности, следующее: “…если же они еще далее противиться будут и на тот день на милостивую дискрецию не сдадутся, то при неминуемо воспоследующем взятии города никому никакого пардона учинено не будет…”. Город сдался…
Петр I торжественно отпраздновал взятие Баку, а казна, доходы от нефти и соли перешли в российское управление. Баку начали заселять христианами, в основном, армянами: в 1724 г. Петр принял делегацию армян, ходатайствовавших о “вспомоществовании и о дозволении им селиться в прикаспийских провинциях”.
Русские зверствовали, местное население роптало, Надир хан Афшар начал военные действия, и в 1735 г. Россия была вынуждена вывести войска из Дербента и Баку. А что же минарет? Официальная история гласит, что его повредил один из снарядов – снес верхушку. С тех пор и до сер. XIX в. минарет мечети не восстанавливался, служа неким символом несломленного города. Слово “гала” в его названии появилось лишь в XVIII в. и якобы из-за того, что минарет хоть и был сильно поврежден, но выстоял подобно крепости.
Официальная историческая наука считает, что это самый древний из сохранившихся минаретов на территории Северного Азербайджана – построен в 1078-1079 гг. Определяя дату, ссылаются на надпись на стене мечети: “это здание мечети приказал построить устад ар-раис Мухаммед сын Абубекра в 471 г. хиджры”, что соответствует 1078-1079 гг.
По идее, определять возраст минарета, исходя из возраста мечети, – вполне логично. Однако исследователи установили, что минарет – да, выглядит древним, а вот надпись на мечети к самой мечети отношения не имеет: здание мечети гораздо моложе. Но как же минарет? К чему он был пристроен?
Мухаммед, сын Абубекра, на самом деле в 1078-1079 гг. приказал возвести мечеть с минаретом. И ее возвели. Но со временем она разрушилась. Построили новую – на старом месте, и вмонтировали в нее старый же камень с надписью. Потом были события 1723 г., разрушение верхушки, возникновение названия…
Однако не все так просто. Почему все-таки “разрушенная крепость (башня)”, а не “разрушенный минарет”, “разрушенная мечеть”? Может быть, дело все-таки не в петровских артиллеристах? Относительно того, что на самом деле произошло с мечетью и минаретом и когда они были построены, крайне интересную версию выдвинул в свое время известный историк Сейран Велиев.
Велиев обратил внимание на мнение И.П. Щеблыкина, известного кавказоведа, археолога, реставратора, этнографа.
Щеблыкин писал в 30-х гг.: “Своим внешним видом, общей массивностью силуэта минарет скорее напоминает наблюдательную крепостную башню, в которой пояс машикулей заменен сталактитами крупных членений, опоясывающих ее верх… По всей вероятности, минарет, помимо своего прямого назначения, в случае нужды играл также роль наблюдательного пункта. При необходимости его балкончик, защищенной каменными плитами, мог служить надежной защитой от стрел нападавших. Вполне вероятно, что минарет мечети Сыныг-гала представлял собою в прошлом и “минар”, т.е. маяк”.
Щеблыкину вторил и Л.С. Бретаницкий, исследователь архитектуры и искусства Ближнего и Среднего Востока: “По тяжеловесности пропорций, силуэту и трактовке форм он несколько напоминает донжоны замков и сторожевые башни Апшерона. Возможность функциональной и даже генетической связи между этими двумя видами сооружений неоднократно отмечалась”.
Да, минарет мог использоваться как наблюдательный пункт, маяк, но в первом качестве гораздо удобнее площадка на вершине Бакинского холма. Для маяка же он слишком далеко от моря, даже при учете перепадов уровня Каспия. Девичья башня в этом качестве гораздо удобнее, тем более что она уже была в то время. А для защиты от стрел ограда балкончика слишком мала и хрупка. Да и что касается сходства минарета с башнями Абшерона – тоже вопрос. Объединяющие с башнями круглая форма и окна — щели имеются и у других минаретов, сооруженных в XII-XX вв. числом более 10.
Кстати, об этих минаретах. Они относятся к т.н. ширванскому типу средневековых минаретов – уникальных сооружений, имеющих довольно ограниченную область распространения: собственно Ширван, соседний Дербент в Дагестане и Северная Осетия. Их можно разделить на две группы – более раннюю (XII-XIV вв.) и более позднюю (XV-ХХ вв.). Более ранняя имеет относительно малые размеры – диаметр не более 3 м, высота – менее 20 м.
До наших времен частично (без верхушек) дошли 3 таких минарета – в Ханегя (Гаджигабульский р-н), у Минарет-мечети (Дербент) и т.н. Татартупский минарет (северо-запад Северной Осетии). Еще один простоял в Биби-Эйбате до 1937 г., пока не была снесена эта знаменитая мечеть.
Кстати, Биби-Эйбатская мечеть была построена по приказу ширваншаха Фаррухзада II в 1281-1282 гг. архитектором Махмудом, сыном Саада, который двумя десятилетиями позже воздвиг еще одну мечеть (Молла-Ахмеда в Ичери-шехер, в Баку) и башню в Нардаране. Минарет имел в высоту около 20 м, не имел надписи, относился к древнейшей части комплекса и примыкал к данной мечети. Наверняка его вместе с мечетью возвел Махмуд, сын Саада.
В Ханегя надписи на минарете были, их уже в ХХ в. вместе с михрабом перевезли в Баку.
Что касается Татартупского минарета, то предполагают, что его построили азербайджанские архитекторы, пригнанные золотоордынцами во время одного из их набегов сюда. С.Велиев считает, что, скорее всего, в XIV в. этих архитекторов пригласил кто-то из местных правителей, кому пришлись по душе минареты Ширвана. Этому типу минаретов была суждена долгая жизнь и довольно широкое распространение.
По надписи на мечети Биби-Эйбат видно, что минарет был построен в 1281- 1282 гг. архитектором Махмудом, сыном Сада. Чуть позже такой же минарет был поставлен и в Ханегя, и архитектора также звали Махмуд.
Еще через несколько лет Махмуд, сын Сада, построил мечеть в Ичери-Шехер и Нардаранскую башню. В одно и то же время в Ширване работают два архитектора, которые не только имеют одно имя, но и строят однотипные строения? Зачем ширваншахам один и тот же тип минаретов заказывать вначале одному Махмуду, а затем другому, тем более что первый продолжал работать?
С.Велиев считает, что и в Ханегя минарет перестраивал по “новому проекту” тот же самый Махмуд, что строил и мечеть с минаретом в Биби-Эйбате. А само значительное разночтение в надписи на минарете “Ханегя” имени отца Махмуда между специалистами (“Максуд” и “Ибрагим”) говорит о том, что здесь она прочтению не подается. И возможность существования в этом месте имени “Саад” очень велика.
Тип минаретов, разработанный (если говорить современным языком) Махмудом, сыном Саада, со временем все более и более совершенствовался и становился своего рода эталоном. И по этому эталону многие зодчие более позднего времени продолжали возводить свои минареты.
Как отмечал историк архитектуры XIX и ХХ вв. Шамиль Фатуллаев, в то время зодчие в Баку использовали достижения как и европейской, так и восточной архитектуры. Но это не касалось минаретов. Эталоном для них служил минарет Дворца Ширваншахов. Первая “копия” этого минарета появилась при Бекской мечети, построенной между Дворцом Ширваншахов и Сыныг-гала в 1895 г. Только под поясом сталактитов были помещены не надписи, а орнаменты.
Затем аналогичный минарет появился за пределами Ичери-Шехер при мечети Касым-бека, построенной в 1896-1899 гг. Ее архитектор Мешади Мирза Кафар Измайлов тщательно исследовал “эталон” и практически повторил его, воспроизведя тонкие пропорции и масштаб оригинала, а также рисунок сталактитов и надписи. Этим примерам последовали и другие архитекторы, например, Зивербек Ахмедбеков – первый азербайджанский архитектор с высшим европейским образованием.
Зачем нужно было это отступление относительно бакинских минаретов? Чтобы показать, что минареты XV в. были вне конкуренции у бакинских архитекторов даже в конце XIX и начале ХХ вв., хотя при строительстве других сооружений архитекторы много экспериментировали, стараясь применять различные архитектурные стили. И если бы прошло еще несколько веков и нам было бы неизвестно время сооружений минаретов ХХ в., то по данным элементам потомки неизбежно пришли бы к выводу, что они были возведены не в ХХ в., а ранее XV в.
Что касается мечети Мухаммеда ибн Абубекра, то имеются прямые свидетельства того, что ее минарет намного моложе минаретов XV в. Прежде всего, это его размеры. По своей высоте (22,46 м) и диаметру ствола (от 4,16 до 3,8 м) минарет Сыныг-гала близок к минаретам XV в. Кроме того, ниже пояса сталактитов у минарета Сыныг-гала протягивается вокруг всего ствола надпись, аналогичная тем на минаретах Джума-мечети и Дворца Ширваншахов. Приведенные факты показывают, что минарет Сыныг-гала довольно далек от минаретов Махмуда, сына Саада, т.е. он относится ко второй группе минаретов.
Однако как же быть с древностью Сыныг-гала? Основным доказательством этого считается его внешний вид. Так, Бретаницкий отмечает, что минарету Сыныг-гала присущи “тяжеловесность пропорций и грубоватость форм”, несложная схема “его сталактитов с уплощенными и примитивными деталями”, геометрический рисунок на балкончиках и “грубоватость строгого начертания куфической надписи”.
Другие минареты, по Бретаницкому, отличаются, соответственно, “стройностью силуэта и изящностью… форм”, сталактитами с “пластически богато” разработанными композициями, сочетанием “различных орнаментальных мотивов” на ограде балкончика и надписями, сделанные почерком несха “с затейливой надписью”.
Однако “тяжеловесность и грубоватость форм” и сталактиты “с упрощенными и примитивными деталями” присущи строениям не только ранних, но и поздних веков. Сталактиты некоторых минаретов XIX-ХХ вв. не более сложные, чем сталактиты минарета Сыныг-гала, но их никто к XI в. не относит. Содержание же надписи на минарете Сыныг-гала (цитата из Корана) сближает его с минаретом Джума-мечети.
Правда, на последнем после цитаты из Корана упоминается Халиллулах I и приводится дата, а на минарете Сыныг-гала даже стих из Корана дается без окончания. Можно предположить, что из-за неверного расчета для надписи на поверхности минарета была выделена меньшая площадь, чем полагалось. Это обстоятельство позволяет объяснить незавершенность цитаты, отсутствие информации об имени заказчика минарета и даты его возведения. Но дело в том, что оставшийся неизвестным заказчик и не имел желания оставлять потомкам подобную информацию. Почему – станет понятным позже.
Есть еще один момент, на который мало кто обращает внимание. После очередной перестройки или даже простого ремонта у входа в здание (мечеть, крепость и т.д.) появлялась новая надпись, прославляющего последнего благодетеля, а предыдущая или перемещалась в стену сооружения, или вообще исчезала. В случае же с Сыныг-гала мы имеем совершенно противоположное. Почему? Это также станет понятно позже.
Датируя Сыныг-гала XI в., многие историки апеллируют к куфическому стилю надписей. Но от куфического стиля никогда не отказывались. А потому “грубоватость строгого начертания куфической надписи” на минарете могла появиться не только в XI в., но и намного позже.
С.Велиев из всех этих фактов делает вывод, что минарет и мечеть были построены одновременно – по одному заказу и одним архитектором. Таким образом минарет Сыныг-гала намного моложе, чем принято считать. Ему лет 350 – судя, в том числе, и по геометрическим фигурам на ограде балкона. Это никак не умаляет его ценности. О том, что он моложе, чем принято считать, говорят и дверные проемы в минарете.
Если их внимательно изучить, то можно прийти к выводу, что делались они одновременно с мечетью. В пользу того, что минарет и мечеть строились одновременно, говорят и некоторые другие архитектурные особенности.
Что касается ее облика, то зодчий взял за образец мечеть Али- Шаха в Тебризе, только сделал бакинскую мечеть раз в пять меньше, но при возведении минарета он, как и его будущие коллеги в конце XIX и начале ХХ вв., в качестве эталона взял минареты Джума-мечети и Шахской мечети, которые уже были перед его глазами. В минарете Сыныг-гала зодчий в определенной степени синтезировал те два минарета.
Возможно, он был родом из Тебриза и его специально пригласили для воспроизведения в Баку копии мечети Али-Шаха. Масштабность тебризской мечети повторить было, понятное дело, нереально в условиях кучности застройки Ичери- Шехер, в остальном же мечеть Мухаммеда ибн Абубекра сильно напоминает мечеть Али-Шаха.
Однако претенциозность заказчика была на высоте. Ведь в то время минареты строились только у наиболее значимых мечетей. В Баку они стояли у главной мечети города – Джума- мечети и у Шахской мечети, обслуживающей семью правителей. Создается впечатление, что строитель мечети Мухаммеда стремился сделать ее главной (соборной) мечетью города.
Между прочим, востоковед В.В. Бартольд, который исходил только из внешнего ее вида, в действительности принял ее за старую соборную мечеть Баку. И вот этими-то претензиями на соборность и можно объяснить факт переноса камня с надписью со старой мечети на новую. А также и куфический стиль надписи минарета. Все это должно было, вероятно, служить доказательством того, что эта мечеть если не очень древняя, то очень солидная. Однако народ хорошо помнил “молодость” и мечети, и минарета. В заблуждение были введены лишь ученые, и то по отношению к минарету – более “молодой” возраст мечети был ясен и им.
Изучая исторические данные, архитектурные особенности мечети Мухаммеда ибн Абубекра, ее фундамент, толщину стен, абрис, состояние и общий вид камня и т.п., неизбежно приходишь к выводу, что вначале на ее месте стояло какое-то прямоугольное здание. Со временем оно разрушилось. А в те времена, как известно, строительство с нуля начинали не всегда: если была возможность, то в максимальной степени использовались сохранившиеся части старых строений, фундамент, а также оставшиеся камни.
Так поступили заказчик и зодчий мечети Мухаммеда: более или менее сохранившуюся нижнюю часть этого сооружения не снесли, а оставили в прежнем состоянии. Только, возможно, несколько перестроили, укрепили стены, а также перекрыли ее стрельчатым сводом на такой высоте, чтобы уровень пола второго этажа (самой мечети) был близок к уровню тротуара улицы. Это было связано с тем, что культурные слои подняли здесь поверхность улицы на 3 м, а строители по какой-то причине не стали переделывать помещение первого этажа под мечеть, а возвели для нее специально второй этаж с выходом на улицу.
После 1920 г. мечеть Сыныг-гала и ее моллахана на первом этаже были закрыты, первый этаж замуровали, а второй этаж и минарет остались без присмотра, хотя и были объявлены “памятниками истории”. Только в конце ХХ в. эта мечеть вновь стала действующей и оказалась под присмотром верующих.
Однако если назначение второго этажа мечети Мухаммеда вопросов не вызывает, то по поводу ее первого этажа их более чем достаточно.
Архитектор, автор проекта реставрации ансамбля Ширваншахов Ниязи Рзаев историю данного здания представлял следующим образом: “Как правило, участки, на которых воздвигались мечети, считались священными. На месте мечети Мухаммеда около минарета было построено одноэтажное помещение, явившееся своего родом святым местом. Впоследствии над этим помещением была построена существующая мечеть”.
А при ее строительстве “были частично использованы камни старой мечети. Обычно подобные камни считались священными. В числе их был использован камень со строительной надписью”.
Данное предположение вызывает немало вопросов. Прежде всего, остается неясным назначение построенного на месте мечети одноэтажного здания. Оно не было мечетью – в ней отсутствовал обязательный для нее михраб. Рзаев называет его “святым местом”, но что именно в нем было “святым”, он не уточняет.
Однако сам же Рзаев приводит интересную информацию, которая помогает восстановить действительную историю Сыныг-гала, мало похожую на приведенную им версию. Так, во время своего исследования он произвел разведочные археологические работы на участке Сыныг-гала и выявил, что “участок некогда имел более спокойный рельеф, а изменение его, очевидно, связано с обрушением и засыпкой ранее существовавших зданий”.
Но при обрушениях здания засыпали бы участок более или менее равномерно и не создали бы тот резкий (до 3,6 м) перепад высот на узком пространстве по разные стороны Сыныг-гала и далее на запад по Тверской. Подобный перепад мог образоваться лишь вдоль крепостных стен. Отсюда следует, что и здесь некогда стояли эти стены, возведенные, скорее всего, Манучехром III в XII в., а, значит, и старое здание Сыныг-гала было их частью, исполняя роль оборонительной башни.
Старое здание Сыныг-гала, встроенное в стену, имело в длину 8,9 м, в ширину 7,7 м. В высоту она не могла быть ниже крепостных стен – т.е. не менее 15 м. Эти параметры и другие совпадающие моменты показывают, что башня Сыныг-гала напоминала Раманинскую и Мардакянскую прямоугольные башни. Но чем она была? Чисто оборонительной? Построили ее, как видно из упомянутой надписи, в 1078-1079 гг. при ширваншахе Фарибурзе I.
Надпись вполне могла принадлежать или башне, или строению, которое находилось здесь до башни. И разобраться в этом нам вновь помогает Н.Рзаев: “Известны предания о том, что якобы в древности на месте мечети Мухаммеда стоял храм огнепоклонников, превращенный затем в мечеть, причем первый этаж существующей мечети и являлся якобы святилищем. Впоследствии рядом с мечетью был воздвигнут минарет”.
Сам Рзаев подходит к данному преданию с большими сомнениями, но мы должны быть ему признательны: несмотря на скепсис, он сообщил о нем, тем самым сохранив его для будущих исследователей.
Надо сказать, что легенд, связывающих то или иное строение Баку с храмами огнепоклонников и зороастрийцев, немало. Существует предание, что и Девичья башня в прошлом была Храмом огня. Бакинцы также помнили о том, что храм, посвященный богам огня и моря, находился вблизи Девичьей башни.
Храм огня предания размещают и на месте Джума-мечети. В Средние века ее два раза восстанавливали и перестраивали, в третий раз (1899) перестройкой, к сожалению, не ограничились: старую мечеть попросту снесли, а на ее месте построили совершенно новую. И теперь о старой Джума-мечети мы можем судить лишь по сохранившимся изображениям и описаниям, согласно которым она была очень своеобразным сооружением, не имевшим аналогов.
Особенно примечательным было ее т.н. шатровое перекрытие, представляющий собой конусовидно- пирамидальный купол. Имелись и другие отличия. И среди них четыре арки, возвышавшиеся посреди мечети – чахар-таг, элемент зороастрийских архитектурных традиций.
С.Велиев выявил нечто подобное, не свойственное мусульманским традициям, и в комнате первого этажа современной мечети Мухаммеда. Не остались ли это на первом этаже мечети от тех времен, когда здесь, по народному поверью, размещался Храм огня или какое-либо иное древнее капище? Но почему башня обрушилась? И вот тут мы подходим к самому интересному, которое и объясняет, почему она получила название, перешедшее потом на более поздний минарет – “Разрушенная башня”.
В начале XIV в. крепостные стены отступили от Сыныг-гала на юг по склону Бакинского холма и она оказалась внутри Крепости. Тот факт, что название “Разрушенная башня” перешло на построенную затем здесь мечеть, указывает на относительно непродолжительный отрезок времени между разрушением башни и строительством в конце XVII или начале XVIII вв. мечети. Да и сам Рзаев отмечает, что при строительстве мечети использовались камни предыдущего строения. А оставаться долгое время без применения эти камни не могли.
Исходя из всего изложенного С.Велиев предполагает, что башня была повреждена во второй половине XVIII в. Если опустить подробности, то единственным подходящим для разрушения землетрясением является мощнейшее землетрясение, снесшее с лица земли в 1668 г. Шемаху и докатившееся до Баку с толчками в 7-8 баллов.
Прямых доказательств разрушений в Баку в 1668 г. нет, но есть немало косвенных. Известный сейсмолог Андрей Никонов обратил внимание, что во время обследования Дворца Ширваншахов над слоем XV-XVI вв. был выявлен навал камней размером от 5 до 35 см, который мог образоваться только за счет обрушений некапитальных стен основного здания Дворца во время землетрясения. С этим землетрясением Никонов связывает и одну из надписей Джума-мечети, из которой видно, что одно из трех восстановлений ее произошло вскоре после 1668 г.
Вывод из всего вышеизложенного таков: старая башня Сыныг- гала обрушилась и получила свое нынешнее название в 1668 г. в результате землетрясения. Оно перешло на более поздний минарет, вот откуда у минарета название “Разрушенная башня”.
Количество просмотров: 5 712
