Шах подарил часы, Родина – ссылку, народ – память…- удивительная судьба Джахан Талышинской

В истории азербайджанской культуры есть немало личностей, которые развивали и прославляли национальное искусство, но при этом на их долю пришлись тяжелые испытания.

Среди них легендарная актриса, исполнительница народных песен и мугама, заслуженная артистка Джахан Талышинская (9 февраля 1909 – 1 марта 1967) – эту талантливую и сильную женщину не сломали ни жернова сталинских репрессий, ни вынужденная жизнь на чужбине. В зените славы она была объявлена «врагом народа»…
Корреспондент Trend встретился с ее единственным сыном, которому вместе с матерью пришлось пережить нелегкие годы, Назимом Гаджибековым – заслуженным архитектором, лауреатом Госпремии Азербайджана и кавалером ордена «Шохрат». Удивительный рассказ об этой необыкновенной женщине — талантливой, самобытной певице со сложной и интересной судьбой, представляем нашим читателям. Несмотря на свой преклонный возраст, 91 год, Назим Гаджибеков, очень добродушный и приветливый человек, вместе с нами пролистал страницы этой славной и трудной жизни.
Из Лянкярана к всенародной любви. Золотые часы – подарок от жены шаха Афганистана
Джахан ханым родилась в Лянкяране в семье Мир Рзахана Талышинского и Марьям Мехмандаровой, родной сестры генерала Самед бека Мехмандарова – генерала артиллерии Русской императорской армии, военного деятеля Азербайджанской Демократической Республики и Советского государства. Она была самой младшей в многодетной семье – всего три брата и семь сестер.
«В 1918 году семья переехала в Баку. Джахан поселилась у старшей сестры Бильгеис ханым, жены главного редактора газеты «Yeniyol» Рзакули Наджафова. Она поступила в Азербайджанскую женскую семинарию, созданную Гаджи Зейналабдином Тагиевым, и увлеклась музыкой. В доме сестры было пианино, и Джахан свободно подбирала на нем знакомые мелодии, исполняла их и пела. Она было очень талантлива, без музыкального образования научилась прекрасно играть на фортепиано, таре, гармони, флейте и гавале. Еще во время учебы в семинарии участвовала в художественной самодеятельности при Клубе имени Али Байрамова. Она много работала над собою, и этот талант и трудолюбие не могли не остаться незамеченными. В 1927 году ее приняли на работу в Бакинский радиоузел, потом в Государственную эстраду. В то время, 8 февраля 1928 года, я и родился. К сожалению, своего отца Мамеда Гаджибекова, который был чекистом, я почти не видел, они развелись еще до моего рождения. Так что, матери одной пришлось меня растить и воспитывать. Впоследствии, в 1935 году он был арестован и сослан в Туркмению, создал свою семью.
В 1934 года мама стала солисткой Азербайджанской государственной филармонии – это был период ее творческого расцвета. Она выезжала на гастроли в составе ансамбля «Шарг мусиги» в Москву, Ленинград, Киев, города Средней Азии, записывалась на Всесоюзной студии грамзаписи, выступала на многочисленных концертах в Баку, в различных районах Азербайджана и в воинских частях. И всюду имела огромный успех, ее широкий диапазон голоса, исполнение мугамов Шахназ, Сегях, Баяты-шираз, Карабаг шикестеси, причем со свойственными ей импровизациями, всегда вызывали овации слушателей. Она выступала с такими легендарными исполнителям мугама как Джаббар Гаръягды, Гусейнгулу Сарабский, Сеид Шушинский, Хан Шушинский, Гурбан Примов, Зульфи Адыгезалов и другие. Она была лучшей исполнительницей мугама Гатар, поэтому ее так и называли — Гатар Джахан. Мама была открытым, общительным, добрым и веселым по натуре человеком, имела огромное количество друзей и знакомых, среди которых были такие личности как Саид Рустамов, Бюльбюль, Шовкет Мамедова, Шамси Бадалбейли, Мустафа Марданов, Сона Гаджиева, Азиза Мамедова, Фатма Гадри, Марзия Давудова и другие. Ее узнавали на улицах, везде встречали с большим уважением.
В 1940 году ей было присвоено звание заслуженной артистки Азербайджанской ССР. Тогда не каждый мог получить такое звание, а творческих женщин в республике вообще было мало, среди них Хагигат Рзаева, Явер Келентерли, Миневвер Келентерли, Сурайя Каджар и моя мама, которые очень дружили. Расскажу интересный случай. Поэт Алиага Вахид очень хорошо знал маму, она исполняла песни на его газели. Однажды, когда он отдыхал в чайхане около филармонии, она подошла и сказала ему: «Ты пишешь замечательные газели, а когда нам – пятерым женщинам — посвятишь стихи?». Алиага Вахид посмотрел на нее, задумался, взял салфетку со стола и написал, соединив в небольшом стихе все имена этих женщин.
Həqiqətində Cahan
Parlayır Sürayyatək,
Münəvvər ölkəmizin
Ən gözəl Yavəriyəm».
И еще один интересный случай. В те годы, в Баку, проездом по пути в Европу, побывал шах Афганистана Амануллахан. В честь высокого гостя был дан прием, после чего состоялся концерт, участвовать в котором пригласили Джахан Талышинскую. После завершения концерта жена шаха в благодарность за великолепный вечер сняла с руки и подарила Джахан ханым золотые часы. На следующий день к нам пришли из НКВД и попросили вернуть часы. Каково было удивление, когда через пару дней вернули эти часы, а на обратной стороне корпуса была выгравирована надпись «Джахан Талышинской от Амануллыхана». Мама заказала специальный циферблат для часов, где вместо 11 цифр были буквы фамилии – Талышинская, а 12-й цифрой — первая буква имени – Д (Джахан).
Джахан ханым проявила себя и как талантливый фольклорист. Мало кто знает, что такие популярные и любимые нами народные песни как «Губанын аг алмасы», «Уджа даглар», «Дели джейран», «Кюрдун гезели», «Ай ло-ло» и др., были впервые исполнены именно ею. Она собирала эти песни в своих гастрольных поездках по районам Азербайджана, пользовалась любым случаем, чтобы запомнить новые мелодии и сохранить их в памяти для слушателей. Одну из этих песен Джахан ханым услышала и записала от женщины, которая пела ее, стирая белье на берегу реки в одном из дальних горных селений. А широко известную ныне песню «Губанын аг алмасы» ей напела Рейхан Топчибашева, супруга академика Мустафы бека Топчибашева.
Массовые репрессии рода Талышинских и Мехмандаровых
Шел 1942 год, немецко-фашистские войска приближались к Кавказу, они рвались к бакинской нефти. Джахан ханым вместе с 14-летним сыном выслали по ложным доносам в Мамлютский (Петропавловский) район Северного Казахстана.
«Я, моя мама и бабушка Марьям ханым жили вместе в квартире в четырехэтажном здании, в центре города, около Парапета (ныне площадь Фонтанов). В этом доме также жил председатель Президиума Верховного Совета Азербайджанской ССР Мир Башир ГасымовК нам пришли из НКВД и сказали – собирайтесь, вас отправляют в спецпоселение. Никаких обвинений не было предъявлено. В те годы доносами и наветами были сломаны миллионы судеб. Маме предлагали сотрудничать с НКВД, но она в резкой форме отказывалась быть доносчиком! К тому же, на маму было множество доносов. В те годы к маме обращались с просьбами походатайствовать по тому или иному вопросу, и она никогда не отказывала людям. Более того, благодаря большому авторитету и заступничеству, многих спасла от репрессий, но самой не удалось избежать этой участи. Этому предшествовали и другие трагические события в нашей семье. В 1937 году супруг ее сестры Ситары ханым востоковед-тюрколог, узбек по национальности Халид Саид Ходжаев был обвинен в пантюркизме и расстрелян. В свое время он учился в Турции и прибыл в Баку 15 сентября 1918 года вместе с Кавказской исламской армией, в составе которой был Азербайджанский корпус, под командованием генерала Нуру паша, которая освободила город от большевистско-дашнакской оккупации. Кстати, была арестована и Ситара ханым как жена «врага народа» на восемь лет и выслана в Караканду (Казахстан). Тогда мама приютила их дочь, и также помогала другой сестре Бильгеис ханым с ее сыном, муж которой также был арестован. Более того, был арестован и брат Джахан ханым Рустам Талышинский. Были очень тяжелые и страшные годы. В 1938 году спецслужбы исключили ее из списка артистов для участия в Декаде азербайджанского искусства в Москве. Мама очень переживала, но на следующий год ей разрешили выступить на 1-й Всесоюзном конкурсе артистов эстрады, где председателем жюри был Леонид Утесов, и она стала его лауреатом наряду с Клавдией Шульженко, Ольгой Лепешинской и Тамарой Церетели. Маме был всего 31 год, она была в зените славы и вдруг все рухнуло…
Так вот, в 1942 году всех «подозрительных и неблагонадежных» решили убрать из республики. Среди репрессированных были такие люди, которых вообще нельзя было назвать «антисоветчиками» — одинокие и пожилые люди, и даже умалишенные, а некоторых вообще специально репрессировали, чтобы присвоить себе квартиру. Шел август месяц, была ужасная жара. Я учился в седьмом классе, и, вернувшись со школы, застал маму и бабушку в слезах. Бабушка должна была переехать жить к сыну Абульфат, которого тоже должны были арестовать, но из-за войны не стали этого делать, так как не хватало специалистов. Абульфат Талышинский был первым азербайджанским травматологом-ортопедом, а в годы Великой Отечественной войны — главным хирургом военных госпиталей Баку, которые находились в 47 школах города. Квартиру конфисковали, за три дня всю мебель пришлось раздарить. Вместе с матерью отправились на пристань, которая находилась на Бульваре, откуда на пароходе нас должны были отправить в Красноводск (ныне Туркменбашы, Туркменистан), а оттуда на поезде в Северный Казахстан. И тут нам сообщили, что нас не отправляют и на радостях мы вернулись к Абульфату, стали отмечать это событие, решив, что беда нас миновала. Но на утро пришли из НКВД и вновь наказали собираться с вещами…»
«По вагонам!»Ссылка в Казахстан под музыку тара и кларнета – 45 дней пути
На пристани было большое столпотворение, все в слезах, людское горе не передать словами. Прощались близкие и родные, многие из них так и не увидятся вновь. А на палубе с Джахан ханым произошел интересный случай, который можно смело внести в фильм о репрессированных…
«Нас всех разместили на палубе, все сидели, прижавшись друг другу, у всех были угрюмые лица, пароход уносил нас в неизвестность…Но несмотря на удручающее состояние, старались поддерживать друг друга, расстилали на палубе платки, вместе обедали. На этом пароходе был также двоюродный брат матери – кларнетист Фируз Мехмандаров, племянник Самед бека Мехмандарова. А мама с собой везла тар. Как сейчас помню, лунная безоблачная ночь, над головой сияние звезд и луны, вокруг тишина, пароход медленно плывет по волнам, не качает, и вдруг … мама стала играть на таре и петь, а Фируз – на кларнете! Звучал мугам Сегях, а последними словами газели были «Biz gedəsi olduq, siz isə salamaq qalın» (Мы уходим, а вы оставайтесь и живите). У всех на глазах были слезы…Тишина ночного Каспия была нарушена рыданием людей…Никто не мог найти себе место в этот безбрежном море горя и печали… Впоследствии, об этом случае каким-то образом узнал народный писатель, лауреат Сталинской премии Мехти Гусейн, который включил этот эпизод в роман «Подземные воды текут в океан», изданный только в 1966 году. А в произведении вместо Джахан написал Джейран ханым. В Красноводске нас всех собрали на площади, куда стали прибывать еще переселенцы, было огромное количество людей, все понурые и угрюмые…Потом нас посадили в товарные вагоны – «теплушки», и через Туркмению и Узбекистан мы направились в Казахстан. 45 дней находились в пути! Шла война, расписания не было, пропускали военные эшелоны, останавливались у полустанков, набирали воду, нас не кормили и давали только хлеб, и все время двигались по пустынной местности, вокруг были степные просторы, даже купить еду было негде. Были моменты, когда останавливались, разжигали костры, и готовили в казанах кто что придется, не зная, сколько продлится остановка, и вдруг крик «По вагонам!» – хватали руками эти горячие кастрюли и бегом в «теплушки». Ужасная была картина!
Моя мама была знакома с известной узбекской танцовщицей, певицей, актрисой и хореографом, народной артисткой СССР, лауреатом Сталинской премии, депутатом Верховного Совета Узбекистана Тамарой Рахимовой, с которой встречались в Баку во время ее гастролей. И когда Тамара Рахимова узнала, как обошлись с моей матерью, что нас переселяют в Северный Казахстан, во время остановки в Ташкенте она пришла к сопровождающему нас начальнику – сотруднику НКВД, и показала документы Узбекской филармонии и Министерства культуры Узбекистана с просьбой направить Джахан Талышинскую для работы в их театре. Начальник не мог ответить отказом такой уважаемой личности, он объяснил, что ему поручено всех доставить до пункта назначения, провести «прием-сдачу», а потом пообещал вернуть нас в Ташкент. Но он обманул…»
Голод и чудесное спасение
Так, в конце сентября они оказались в отдаленном глухом селе Щучье Мамлютского района, где жили чалдоны — это потомки русских, прибывших на обширные сибирские территории в период конца XVI — XVII столетий.
«Нас поселили в избу, где жили старик со старухой. Здесь было очень холодно, климат – сибирский, в это время никто не работал. Да и в другое время для нас не было работы, жили впроголодь, питались только тем, что сможем обменять из вещей на картошку. Я 14-летний мальчишка ходил с вещами по дворам, в другие села, чтобы обменять какие-то пожитки, одежду, белье, простыни, полотенца на хоть какую-то еду. Ничего не осталось, даже ботинок, чтобы ходить в школу. Остались только никому не нужные эстрадные платья матери…Среди нас был один переселенец по имени Насрулла, у которого было десять детей. Если мы с матерью переживали голод и холод, то представьте, как тяжело было им. В конец концов, мама была вынуждена продать единственные золотые часы, которые подарила жена шаха Афганистана, чтобы как-то выжить. Так мы прожили там под надзором НКВД целый год. За это время состояние здоровья матери осложнилось, и она писала властям с просьбами о разрешении переехать. Наконец, разрешили переехать в Чимкент. По пути мы уснули в вагоне и … все наши вещи украли, только тар остался. Вынужденно сошли в Ташкенте и пошли пешком к Тамаре ханум. Она с супругом очень хорошо нас встретили, накормили, одели, приютили, мы стали жить у них. В их семье было еще двое дочерей. Ее супруг Пулат Рахимов был композитором, руководил оркестром. Благодаря авторитету и уважению Тамары ханум нам дали прописку в Ташкенте, маме сделали новый паспорт и устроили солисткой в Ташкентскую филармонию. Жизнь стала налаживаться. Через год в Ташкент с футбольной командой «Динамо» на товарищеский матч приехал сын Талышинского – Аббасгулу, и решили отправить меня с ним в Баку. А еще через год маме сделали командировку в Баку, мол, приобрести инструменты для филармонии. Мы опять встретились, но о ее приезде узнали в НКВД, а когда задержали маму – увидели новый «чистый» паспорт, где не было указано, что она «переселенка». Ее отправили в Ташкент и послали туда запрос – каким образом у нее оказался такой паспорт? И Тамара ханым вновь помогла. Она была очень хорошей и бесстрашной женщиной! Многим помогала в те тяжелые годы. Переехать поближе к дому Джахан ханым помог случай. В 1944 году в Ташкент приехал начальник Главного управления музыкальных учреждений при СНК СССР Владимир Сурин, бывший когда-то членом жюри Всесоюзного конкурса артистов эстрады, лауреатом которого стала Джахан ханым. Узнав азербайджанскую певицу, и по просьбе Тамары ханум он дал ей направление в Тбилисское Управление по делам искусств. Так мама оказалась на сцене Тбилисского азербайджанского театра».
Тбилиси-Баку: возрождение и… новая волна репрессий
На сцене Тбилисского азербайджанского театра Джахан Талышинская сыграла множество ярких ролей. Она блистала в главных ролях спектаклей «Лейли и Меджнун», «Аршын мал алан», «Асли и Керем», «Ашыг Гариб», «Муж и жена». Свою мать Марьям ханым она также перевезла в Тбилиси. Казалось бы, начинается вторая жизнь, только занимайся творчеством и прославляй национальное искусство. Однако скончалась мать Джахан ханым, которая все эти годы была ее верной опорой. Марьям Мехмандарову похоронили в Тбилиси. Бакинскими органами НКВД в Тбилиси было направлено письмо, поставившее Джахан Талышинскую под угрозу обратной высылки в Узбекистан. Ее спасло вмешательство бывшего бакинца, полковника, члена военного совета ЗакВо, депутата Верховного Совета СССР Хавера Велиева, жившего тогда в Тбилиси, стараниями которого выполнение решения было приостановлено. После долгих прошений и ожиданий — ей все же удалось вернуться в Баку.
«В 1945 закончилась война, я поехал в Баку и поступил на отделение архитектуры строительного факультета Азербайджанского индустриального института, хотя мама мечтала видеть меня врачом. Директор и художественный руководитель Театра музыкальной комедии Шамси Бадалбейли пригласил маму продолжить творческую деятельность в их коллективе, обеспечили однокомнатной квартирой. Джахан ханым и здесь оказалась блестящей — зрители ходили «на Талышинскую», которая исполняла главные роли в спектаклях «Аршын мал алан», «Не так, так эта (Мешади Ибад)», «С радостной вестью», «Дурна» и т.д. Кстати, в некоторых ролях на замену Джахан ханым иногда выходила тогда еще совсем молодая актриса Насиба Зейналова.
Казалось бы, жизнь опять налаживается, но в 1949 году началась новая волна переселений и репрессий, и нас опять выслали. Маму и меня, опять на пароходе и на поезде, в сопровождении двух милиционеров проводили вплоть до Ташкента. Здесь я продолжил учебу в Среднеазиатском политехническом институте, который окончил в 1951 году. Реабилитация «ввиду отсутствия доказательств антисоветских проявлений» пришла лишь после смерти Сталина, в 1954 году. Но постоянные переселения, несправедливость, стресс сказались на здоровье матери, она уже почти не работала, но по радио регулярно передавали ее выступления. Я же работал в Ташкентском проектном институте, от руководителя группы до главного архитектора, возглавил градостроительный отдел. Меня по достоинству ценили и уважали, помимо реализованных проектов в Ташкенте, среди которых гостиницы «Чагатай» и «Фергана», множество жилых зданий и спортивных комплексов, а также спроектированы дома в Оше (Киргизия) и в Кисловодске (Россия) санаторий «Узбекистан», около источника Нарзан, который был построен на месте Дворца Эмира Бухарского, пришедшего в упадок. В Кисловодске я построил четырехэтажный санаторий с самыми современными в те времена требованиями — водо-лечебницей, зонами отдыха и т.д. Я женился на азербайджанке, кстати, по имени Назима, у нас родились дочь и сын, нам предоставили квартиру. В Ташкенте нам было очень хорошо, и возвращаться в Баку не собирались, тем более, что там была большая азербайджанская диаспора, и все жили душа в душу»
Землетрясение в Ташкенте
26 апреля 1966 года в 05:23 в Ташкенте произошло катастрофическое землетрясение. В результате центральная часть города была практически полностью разрушена, без крыши над головой остались около 80 тысяч семей или свыше 300 тысяч человек из проживавших тогда в Ташкенте полутора миллионов.
«Мы чудом остались живы! Резко проснулся от сильного толчка, вся земля уходила из-под ног, понял, что землетрясение, схватил детей и вместе с супругой выбежали во двор. Буквально, через несколько секунд рухнула стена нашего дома, а кирпичи и электротрансформатор упали прямо на детские кровати. Моя мама в это время ночевала у подруги и тоже чудом осталась жива. В Ташкенте целый год продолжались толчки, а мы жили в палатках, было очень страшно…Но я продолжал работать, надо было заново отстраивать город, ремонтировать и восстанавливать здания. Решили Джахан ханым с внучкой отправить в Баку, а мы остались в Ташкенте и стали ждать, пока достроят наш новый дом. На работе у нас был потрясающий коллектив, все друг друга поддерживали, работа была в одно удовольствие и возвращаться в Баку абсолютно не хотелось. И как только мама поехала в Баку, через два дня пришла телеграмма: «Получила трехкомнатную квартиру. Приезжайте». Это было удивительно! Об этом распорядился председатель Верховного Совета Азербайджанской ССР Энвер Алиханов, который узнал о возвращении Джахан Талышинской на родину. Большую помощь в этом нам оказал известный художник Таир Салахов, который тогда работал в Баку и дружил со вторым секретарем ЦК КП Азербайджана Петром Елистратовым. Таир Салахов был влюблен в творчество Джахан ханым, очень уважал и ценил ее! Мы переехали в Баку, по просьбе мамы я остался и стал работать в Азгоспроекте. Через некоторое время мне из Ташкента пришло сообщение, что наш дом построен и просили вернуться. Вместе с супругой и сыном вернулись в Ташкент, нам выделили квартиру и я продолжил работать. 1 марта 1967 года мне позвонили и сказали, что мама тяжело больна, и я срочно вылетел в Баку. Когда прилетел и увидел множество народу, актеров и общественных деятелей, все понял…Мама ушла из жизни…Жизнь ее оборвалась внезапно — так, как, наверное, хотела бы и она сама: Джахан ханым пела, аккомпанируя себе на фортепиано…»
Так и закончилась эта история удивительной женщины – Джахан Талышинской. А голос ее продолжает звучать и сейчас — в записях, передаваемых по радио и телевидению. К сожалению, не так часто, как она того заслуживает. Ее красивый, редкого тембра голос не оставлял равнодушным никого из слушателей. Уходит время, уходят те, кто слышал Джахан ханым на сцене и видел в жизни. Однако остались записи, воспоминания ее сына, осталась память!
Эпилог
Вернувшись в Ташкент, Назим Гаджибеков решил окончательно переехать с семьей в Баку. Но на душе было очень тяжело, друзья и коллеги со слезами на глазах провожали…Трудная это штука жизнь – очень трудная. Бывает и такое, что дома не ценят, сталкиваешься с несправедливостью и непониманием, и тогда чужбина дает тебе приют и любовь…Как здесь быть? Какое принимать решение? Надо было возвращаться в родной дом, к родственникам, на родину…
Назим Гаджибеков прожил очень тяжелую, но славную жизнь. С 1970 по 1983 год работал в Проектном институте по проектированию жилых домов и планировки города Баку (Бакгипрогор), был главным архитектором и директором, сделал очень многое для градостроительства столицы. В, частности, им спроектирован и построен крупный жилой массив Ахмедлы в 1970-1972 годах. По поручению Первого секретаря ЦК КП Азербайджанской ССР Гейдара Алиева принимал участие в строительстве Дворца Республики в 1972 году (ныне Дворец Гейдара Алиева). А в 1980 году спроектировал и построил Дворец Гюлюстан, за что был отмечен Государственной премией. С 1983 по 1990 год был первым заместителем Союза архитекторов Азербайджана.
«Когда я оформлял пенсию, был закон – год, проведенный в ссылке, давал три года рабочего стажа. А когда к этому приплюсовали годы моей реальной работы, то получилось, что рабочий стаж превысил мой возраст на десять лет. Получилось, что стаж больше, чем моя жизнь!», — смеется Назим Гаджибеков.
Но и выйдя на пенсию, продолжал работать в Бакгипрогоре главным архитектором и советником в Союзе архитекторов Азербайджана. В 2000 году за заслуги в развитии архитектуры Азербайджана был награжден орденом «Шохрат». С 2003 года получает персональную президентскую пенсию. Кстати, он и сегодня живет в доме напротив метро «Низами», который сам же спроектировал и построил. К сожалению, сын Рустам погиб в автокатастрофе. А его дочь Марьям вместе с супругом, также архитектором, уже несколько лет живут в ЮАР – сына назвали Джалал, а дочь в честь бабушки — Джахан…

 

Добавить комментарий


Срок проверки reCAPTCHA истек. Перезагрузите страницу.