«А разве Библия и идеология КПСС не схожи? Коммунисты верили в партию и Ленина, молокане — в живого Бога», — рассуждает председатель Ивановки Василий Новосельцев.
А то, что советская власть навязывала атеизм, — значит, так Господь велел. Парторги ругали за воровство и измену, старцы — за нарушение заповедей. И ничего, понимали друг друга.
Корреспондент РИА Новости побывала в азербайджанском селе Ивановка, где живут русские — потомки сосланных два века назад из Тамбова, Рязани и Саратова.
«Вредная ересь»
Ивановка — в долине между Большим и Малым Кавказскими хребтами. Исконно русское название на карте Азербайджана кажется архаикой, но историк Ризван Гусейнов убеждает журналистов: «Топонимика не менялась. Молокане — последователи одного из христианских течений — живут в Ивановке двести лет. Село назвали в честь его основателя Ивана Першина».
Гонения на молокан начались с церковной реформы XVII века, когда отделились старообрядцы. Тех, кто не признавал новое богослужение, отправляли в ссылку. Молокане отрицали связь с раскольниками, но Екатерина II причислила их к «особо вредной ереси». Николай I повелел переселить всех на Кавказ.
В Ивановке нет церквей, только молельный дом. Молокане не признают крестов и икон, объясняет Ризван. «Чистые, как молоко — отсюда и название. Как и мусульмане, не едят свинину. Ислам тоже отрицает образы святых. Это помогло ужиться с местными».
Молокане совершают обряд
В горах Аджинохур на высоте 800 метров над уровнем моря GPS-навигатор ломается. Водитель Гара обреченно рулит то вправо, то влево. Наконец признает: «Заблудились». Неподалеку пасется отара овец. Голубоглазый и светловолосый чабан — наше спасение.
«До Ивановки далеко?» Пастух по-азербайджански объясняет дорогу, а потом переходит на русский: «Добро пожаловать в наш колхоз».
«Русский пастушонок, видали! — восторгается Ризван. — На языках как шпарит. Вот они, ивановцы».
И это действительно колхоз — единственный в Азербайджане. После распада Союза ивановцы «не пустили капитализм». «От религиозной общины к социалистической — рукой подать», — шутит водитель, въезжая в село.
Псалмы о дожде и Карабахе
Черная «Нива» резко тормозит у правления колхоза. Из нее выходит мужчина в деловом костюме и картузе, на ходу представляется: «Василий Новосельцев — глава Ивановки».
«Весь день в полях. Пшеница и ячмень вот-вот взойдут, а влаги мало. Молились о дожде», — впопыхах объясняет он и приглашает за собой.
Мраморная облицовка снаружи контрастирует с советской планировкой внутри. Высокие потолки, люстры с плафонами, на стенах — фото бывших председателей колхоза, на полу — потрескавшийся деревянный паркет. В кабинете — дисковый телефон.
Члены правления в полном составе собираются у председателя. На повестке — надои и посевные. Новосельцев деловито слушает.
Вдруг в кабинет входит старик с длинной седой бородой, в косоворотке и картузе. Люди вскакивают с мест и слегка ему кланяются. Тот с ходу затягивает молитву.
Потом говорит: «Помогли псалмы. Дождь — видали? — полил». Все радостно хлопают в ладоши.
«Когда началась вторая карабахская, мы молились и три дня постились. Просили у Бога, чтобы кровь не лилась. Господь услышал. Но и у нас потери, погиб один односельчанин», — рассказывает председатель наблюдательного совета колхоза Ольга Жабина.
Двадцать человек из Ивановки отправились на фронт. «Азербайджанцы, лезгины, русские — желающих было еще больше, — уточняет Новосельцев. — Я и сам просился, но на мне колхоз. Не пустили».
Брать в руки оружие для защиты родины молоканам разрешается.
До первой карабахской в Ивановке жили и армяне. «В колхозе национальных конфликтов не было. С армянами общались, дружили. Но потом все пошло наперекосяк. Испугались и русские», — вздыхает председатель.
Ивановцы вспоминают историю времен первой карабахской: «Азербайджанец из села попал в плен к армянам. Допрашивают, чей, мол, откуда. Армянский военный случайно услышал, что тот из Ивановки. Фамилия? Мирзоев. Оказалось, отцы азербайджанца и армянина всю жизнь вместе проработали на колхозной мельнице. Это спасло пленному жизнь».
Коммунизм и религия
Сергей Казаков, старец, как его здесь называют, приглашает в дом молитвы. Прихожая, просторный зал, лавки, деревянный стол. Пресвитер выкладывает Библию и молится.
«У стола обычно сидят старцы, на лавках — остальные. Мужчины впереди, женщины в отдалении. Но из-за коронавируса собираемся редко», — признается Казаков.
Старец Казаков в доме молитвы