Что повлекло меня к новому переводу Корана в то время, как уже имеется собственного сочинения перевод, опубликованный массовым тиражом в 1989-1992 годах в журнале “Хазар” и вышедший отдельной книгой в 100 тыс. экземпляров в 1993 г.?
Уверен, что предыдущий вариант перевода под названием “Священный Коран: разъяснение на азербайджанском языке” не потерял еще своей актуальности, он имеется и читается в десятках тысяч азербайджанских семьях. Попутно отмечу, что кораническим переводам присуще неоднократное прочтение, их постоянно изучают, рассматривают, перелистывают.
За прошедшие годы в отношении первого перевода было высказано очень много суждений. Бывало и ко мне лично часто обращались для выяснения чего-либо в Коранических аятах. Звонят по телефону, находят меня где-нибудь и спрашивают, с чем или какими обстоятельствами может быть связана мудрость того или иного аята, пытаются выяснить, почему в Коране изложено так, а религиозные деятели говорят или поступают по иному. Такого рода вопросы задаются бесконечно, и должен сказать, что интерес читателей в большей степени вызван ни сколько моими статьями и интервью по новейшей исламской теологии, а скорее читательскими умозаключениями, импульсивно производными от Коранических внушений.
Выводы читателей в отношении схожих божественных постулатов, как правило, отражают уровень их религиозности, кругозора, психологическое состояние, помыслы, темперамент, возраст и др. Ты же в меру своих знаний как переводчик Корана просто должен отвечать им, потому что к тебе обращаются с доверием, тебя считают знающим, и более того, обязанным делиться своими знаниями в силу своего религиозного долга.
Любые коранические переводы обладают неким механизмом, который приводит человеческое мышление в благотворное движение. Хорошие переводы обладают также и тем свойством, что таковые способствуют избавлению религиозного сознания от суеверности, фанатизма, делают человеческий взор и мышление более восприимчивыми к осознанию истинных божественных ценностей, и, следовательно, повышают у верующих сопротивляемость к выдаваемым за религиозные представления отсталым и вредным идеям.
Несмотря на достаточную популярность указанного перевода, фактом остается и то, что с течением времени я критически отнесся к своей же работе, не раз заявлял и писал об этом соответственно в своих интервью, выступлениях, статьях, отмечал необходимость создания новой версии коранического перевода в свете проведенных мной научно-теологических исследований, создания той версии, которая бы была более близкой к божественной природе священного текста.
Коран, как источник космически-божественной информации, следовательно и продукт вневременного явления обладает неиссякаемым теологическим потенциалом. Священный текст, сохраняя свою внутреннюю динамику, обуславливает все новые и новые комментарии, поощряет теологическую новизну, вдохновляющим образом влияет на людей с творческой ориентацией, открывает широкий простор для морально-психологического обогащения, развития мышления, повышения религиозной культуры верующих. И потому, этот текст представляет собой нечто нестареющее и как бы вечно живое Писание. Оригинал этого Писания стоит намного выше изживших свое время комментариев, которые в целом обрекают человеческий разум на статичное восприятие традиционных религиозных догм и суеверных представлений, заслоняет его возможности пользоваться интеллектуальными благами божественного света. Одно из обстоятельств, заставившее меня приступить к написанию новой версии коранического перевода на родном азербайджанском, связано с тем, что первый перевод был осуществлен под влиянием такого рода известных комментариев.
Поскольку Коран есть слово Божье, этот священный текст обладает также чудесными языковыми свойствами. Среди последних первое, с чем сталкивается глубоко владеющий языком оригинала наблюдательный переводчик — это строение слов, обеспечивающее их красноречие и чудотворность. К иным же можно отнести то, что одни и те же слова и выражения в зависимости от контекста выдают разные значения, звуковые аллитерации создают определенный эмоциональный фон, повтор схожих по значению аятов в разных сурах захватывающе действует на восприятие божественных истин, рифмующиеся окончания аятов в некоторых сурах усиливают божественные внушения. И естественно, все это теряется при переводе священного текста на другие языки. Переводы объективно не могут претендовать на всеобъемлющий охват всех лингвистических прелестей языка оригинала, и тем более божественных истин, которые по Божьей воле раскрываются с течением времени. Поэтому, термин “перевод” применительно к Корану является условным, звучание священного текста на неарабских языках в целом принято назвать “раскрытие, разъяснение” и т.п.
Это и обусловило то, что переводчики, ссылающиеся на те или иные известные исторические комментарии к Корану при переводе священного текста, считают себя застрахованными от ответственности за передачу чудотворных лингвистических свойств оригинала на язык перевода. В результате появились переводы, большинство из которых можно условно подразделить на разъяснительные и дословные. Первые характеризуются тем, что в них в скобках или без скобок присутствует множество дополнительных разъяснений для обоснования утвердившихся в традиционном мусульманском сознании представлений, которые просто не имеются в тексте оригинала и легко оспариваемы с позиции коранической логики. Главное языковое свойство таковых сводится к тому, что в лучшем случае сохраняются правила литературного языка, коранические аяты в переводе выражаются в основном газетно-статейным языком. Что касается дословных переводов, то они трудночитаемы, поскольку в некоторых случаях авторы сохраняют даже непривычное для читателя грамматическое строение языка оригинала, и больше пригодны для научно-академических исследований, хотя и объективно могут претендовать на большую близость к оригиналу.
Вышеуказанный перевод Корана на азербайджанский язык впервые в практике Коранических переводов был осуществлен в ином языковом стиле. Речь идет о художественном переводе священного текста, что в значительной степени обеспечило его читаемость и популярность. Позднее к этому языковому стилю обратились В.Порохова в России, и в некоторой степени Й.Озтюрк в Турции. Совсем недавно таким же образом перевел Коран на латышский язык поэт-востоковед Улдис Берзинс.
Но вместе с тем, художественные версии переводов вне зависимости от того, насколько талантливо они выполнены, все же не могут претендовать на языковые прелести оригинала. Однако фактом остается и то, что именно художественные переводы, выполненные с соблюдением даже традиционно известных Коранических истин, более читаемы и популярны…
Несколько слов и о новом переводе. Начну с того, что эту работу я озаглавил на азербайджанском “ОXU” (“Чтение”). Мало кто из читателей знает, или вникает в смысл слова “Коран”, для многих же слово сие просто надо оставлять нетронутым, т.е. без перевода. На протяжении долгих лет в своих статьях на родном азербайджанском вместо слова “Коран” я больше употреблял “OXU” с той единственной целью, чтобы люди наконец-то стали воспринимать суть предназначения космическо-божественной информации, заключенную в смысловой нагрузке этого слова. Главная же лингвистическая новизна, которую я попытался внести в этот новый труд, состоит в том, что в этот раз я поставил своей целью добиться синтеза художественного и дословного стилей.
Коранический текст неизменен. Неизменность текста гарантируется волей Всевышнего. В 9-ом аяте 15-ой суры Корана Господь наш велит: “Поистине, Мы ниспослали напоминание, Мы же его храним”. Слово “напоминание” в данном случае перевод слова “зикр”, под которым в аяте подразумеваются все Писания, в том числе и Коран. Чудо божественного слова проявляется в том, что при неизменности коранического текста высказанные в аятах идеи не статичны, дают импульсы разного рода новым толкованиям. Так, например, дословный перевод 19-го аята 84-ой суры высказывает такое предвидение: “Вы непременно будете пересаживаться из одной тарелки в другую”, или “Вы непременно будете пересаживаться из одного слоя в другой”. В традиционных переводах, в том числе в моем первом труде это выражение преподносится как “Вы непременно будете переходить из одного состояния в другое”. А в некоторых случаях в скобках дается дополнительное объяснение о том, что-де “Вы будете умерщвлены и воскрешены”. Хотя как видно, дословный перевод в данном случае более приемлем в настоящее время так, как обладает расширяющим научную фантазию содержанием, которое определяется безо всяких посторонних объяснений и дополнений самим оригиналом. Более того, данное содержание аята логически дополняется тем, что указанное выражение звучит на фоне клятв небесным телам. В новом варианте перевода имеется много подобных примеров.
Пусть читатели не судят строго, если сочтут это за нескромность. Революционным по теологической направленности открытием явилось то, что впервые мной обнаружены совершенно иные знасения прилагательного “арабиййун”, традиционно воспринимаемого как “арабский”. Работая над новой версией перевода, я часто задавался вопросом, почему в некоторых аятах делается акцент на том, что языком послания является арабский, или же божественному предписанию приписывется «арабское» содержание (“хукмун арабиййун”). В последнем случае слово “арабиййун” принято понимать как обозначение языка предписания. Такие примеры я обнаружил в 11-ти Коранических аятах. Какой смысл может иметь неоднократный акцент на языке оригинала в то время, как он и без того явен?! Это толкнуло меня к исследованию корней и других свысловых вариантов этого прилагательного. Результат оказался поразительным, так как не озвученные доселе смысловые варианты вполне отвечают логике текста писания: живой, действенный, ясно выраженный… Об этом я подробно написал в своей статье «О статусе языка Корана» (“Quran dilinin statusu haqqında” — http://edebiyyatqazeti.az/news/diger/1907-neriman-qasimoglu).
Конечно же, трудно переоценить эту теологическую новизну, которая может иметь большое просветляющее влияние на традиционное мусульманское восприятие арабского как священного языка, который в силу этого традиционного статуса вне конкуренции и в объязательном порядке присутствует в мусульманских ритуалах неарабов.
Есть некоторые религиозные понятия, которые в силу самых различных исторических и политических причин сформировались вопреки действительной информационной нагрузке слов, через которые они находят свое выражение. Эти понятия продолжают циркулировать в религиозно-политических кругах в искаженном содержании, сохраняя в традиционном мусульманском сознании свою действенность. В качестве одного из примеров приведем понятие «джихад». В толковом словаре азербайджанского языка это обьяснается как “священная религиозная война” тогда, как в глагольном варианте означает “стараться, трудиться, стремиться, делать попытку”, и по сути, не имеет отношение к войне. Слово «воевать» в Коране выражается посредством глагола, образованного от корней «га-та-ля».
Историческое искажение не обошло также всем известное понятие «хиджаб», которое понимается в основном как женское головное покрывало. Хотя в Коране слово «хиджаб» имеет совершенно иное смысловое предназначение. Такое, например: «Только посредством откровения или из-за завесы («хиджаб», а в оригинале) говорит Бог с человеком» (42, 51). Для обоснования же обязательности ношения мусульманками головного покрывала религиозные деятели традиционно ссылаются на аят, где слово «химяр» понимается как указанный атрибут женского одеяния. Данное слово просто означает «покрывало, покрытие». Аят же в дословном переводе звучит так: «Пусть они (женщины) набрасывают свои покрывала на разрезы на груди» (24, 31). Иными словами, речь при этом идет о грудной части тела, а не волосах на голове. В новой версии перевода такого рода понятия представляются читателю соответственно смысловой нагрузке слов, что думается, будет способствовать удалению искаженных представлений из традиционного мусульманского сознания.
Таким образом, теологические свойства нового перевода во многом определяет то, что за основу берутся абсолютно этимологические и активные современные словарные значения арабских слов. Конечно, это не обусловлено субъективной позицией автора, поскольку реализовано требованием логики самого коранического текста. В суре Воскресение Господь наш, обращаясь к пророку, явно велит, что задача раскрытия аятов по истечении времени лежит на Нем (75, 19). По-видимому, это и обеспечивает динамичность коранического текста как божественную гарантию новых неизбежных толкований в разные исторические времена. От нас же самих зависит то, насколько наша религиозность восприимчива к этой божественной щедрости.
Горько заметить, что прелести родного азербайджанского языка все еще остаются невостребованными в религиозной сфере. Словесный религиозный оборот изобилует архаичными словами арабо-персидской смеси, непонятными для простых верующих. Наши религиозные чины щедро используют такие слова и вряд ли заботятся при этом о настоящем религиозном просвещении народа. В новом переводе традиционные религиозные термины азербайджанизируются — арабское слово “кеффаре” в значении искупления вины вместо традиционного “кеффаре” представляется как “суч йуйуму”, “фидья” в значении выкупа – “суч бахасы”, “ибадет” в значении служения – “гуллуг” и т.п. Задача заключается в расширении круга употребления азербайджанского языка и в религиозной сфере. В рамках богатого семантического потенциала родного азербайджанского в перевод священного текста привнесены некоторые словообразования. Так, в Коране проходит выражение “Аллаху йухйи ва йумит”, что по-русски означает “Бог оживляет и умерщвляет”. На азербайджанский это выражение как правило переводится как «Аллах хеят верир (дирилдир) ве олдюрур”. В новом переводе слово “олдюрур” не употребляется, поскольку глагол “олдюрмек” (“убивать”) имеет негативное смысловое содержание, противоречащее понятию о безграничной милости Всевышнего. Слово “йумиту” буквально означает “приводит в состояние смерти, в состояние умершего” и т.п. Согласно семантической логике нашего родного языка вместо “олдюрур” дается предлагается слово “олюльдур”, идентичное по форме его же антониму “дирилдир”…
В завершение хочу отметить, что работая над новой версией перевода Корана на азербайджанском, названного “ОХU”, я постарался максимально приблизиться не только к смыслам Коранических выражений. Наряду со стремлением обеспечить доступную читаемость перевода, передо мной встала задача передать аяты на азербайджанском языке таким образом, чтобы читатель не сталкивался с субъективной позицией автора, во многих случаях самолично и в пределах своего кругозора определял умозаключения из божественной информации, получал возможность развивать мышление и совершенствовать веру, и чтобы авторский труд пригодился ему как голая и читаемая информация. Дополнительно отмечу, что при этом обеспечивается также и принцип непосредственности во взаимоотношениях Бог-человек, этот самый главный принцип монотеизма.
Нариман ГАСЫМОГЛУ
Количество просмотров: 14 216