Продумывая в 1985 году перспективу перемен в СССР, архитекторы реформ и не подозревали, какое большое значение в истории перестройки займет национальный вопрос.
Политика М.Горбачева во многих отношениях придала импульс этнонациональным процессам, направление которых было запрограмированно более ранними противоречиями. Эти противоречия имели исторические корни и проистекали как из этнических, так и из иных, социальных и политических факторов.
Декабрьские события в Алма-Ате в 1986 году, были предвестником надвигающейся бури. Их можно считать первой горбачевской провокацией на поприще “национальных и этнических конфликтов”. Москва тогда порицала казахов за “тенденцию к национальной замкнутости, настроения национального чванства” и за “отдельные националистические проявления”.
Позже подобные обвинения последуют и в адрес азербайджанцев. Вслед за событиями в Казахстане в Институте этнографии АН СССР был создан Центр по изучению межнациональных проблем и межнациональных отношений. Осенью 1987 года он подготовил для ЦК КПСС специальную записку по национальному вопросу, в которой назвал 19 « горячих точек» на территории страны. Среди них фигурировала и Нагорно-Карабахская Автономная Область.
Образование в 1923 году в составе Азербайджанской ССР территориальной автономии для армянского населения Нагорного Карабаха, при существовании отдельной Армянской республики, неизменно сохраняло угрозу сепаратизма и конфликтный потенциал в отношениях между двумя народами. Существование двух этнически идентичных армянских национальных образований в рамках одного государства, т.е. Советского Союза, да ещё по соседству, было аналогично мине замедленного действия, которая обязательно должна была взорваться.
В пост-сталинский период можно выделить несколько наиболее острых фаз развития конфликта вокруг НКАО. Первая фаза относится к периоду “хрущевской оттепели” и была связана с решениями ХХ съезда ЦК КПСС по устранению тяжелых последствий культа личности Сталина, которые поставили на повестку дня в Армении идею территориальных притязаний к соседним южнокавказским республикам и Турции.
Вторая фаза обострения ситуации относится к событиям, связанным с проведением в Армении в 1965 году годовщины т.н. “геноцида армян”, якобы имевшего место в годы Первой мировой войны на территории Османской империи. Начиная с 1965 года, когда советские власти санкционировали в Армянской ССР официальное культивирование антитурецких (в т.ч. антиазербайджанских) настроений, для чего проводились организуемые коммунистическим руководством мероприятия “в память жертв геноцида”, семена ненависти к азербайджанцам упали на уже удобренную почву.
С этого времени процесс морально-психологического выдавливания азербайджанцев, проживавших на своих исторических землях в пределах советской Армении, приобрел более интенсивный характер.
До 80-х годов, не считая отдельных единичных случаев роста всплеска напряженности, в основном инициированных из Армении и выраженных в сборе подписей и обращений армянской интеллигенции в адрес союзного руководства, а также столкновений на бытовом уровне, имевших место между армянами и азербайджанцами в Нагорном Карабахе, советским властям удавалось, держа руку на пульсе, не давать выход информации об этих фактах за пределы границ автономии, а также на страницы союзной печати.
В ходе последней фазы конфликта, начавшейся во второй половине 80-х годов ХХ века, армяно-азербайджанский территориальный конфликт впервые вырвался на страницы союзной и республиканской прессы, выйдя тем самым из латентного состояния и став объектом широкого обсуждения.
Впервые, начиная с 1920-х годов, не в закрытых кабинетах или в ходе застолий, а открыто на официальном уровне было выдвинуто требование изменить административно-территориальное устройство советского государства, являвшееся одной из главных истин, на которых держался “нерушимый союз”.
Одновременно, впервые руководство Армении, наряду с политической поддержкой сепаратистского движения в Нагорном Карабахе, предприняло конкретные юридические шаги по соединению НКАО с Арменией. Новый этап конфликта в Нагорном Карабахе стал разгораться практически с момента прихода к власти в руководстве СССР М.Горбачева.
Более того, в кремлевских верхах были хорошо информированы о настроениях в Армении и Нагорном Карабахе, хорошо знали, что там происходит и что готовится, ибо там особо не скрывали своих намерений и планов, тщательно встраивая в демократическую риторику перестройки радикально-сепаратистские требования.
Об этом свидетельствуют мысли, высказанные М.Горбачевым в своих мемуарах. Горбачев отмечал: “За три года (имеется в виду период 1985-1987 годов – И.Н.) ЦК получил 500 писем о ситуации в Нагорном Карабахе. Перестройка привела в движение большие внутренние силы, начали вскрываться застарелые нарывы. Возрождаются национальные чувства, а вместе с ними и национальный экстремизм”.
Ф.Д.Бобков, занимавший в те годы должность первого заместителя председателя КГБ, так писал о назревавшем конфликте: “Уже два года мы били тревогу о грядущем конфликте между Арменией и Азербайджаном… В Армению была послана бригада, которая подтвердила: в Закавказье зреют межнациональные конфликты и надо принимать срочные меры. Вопрос был поставлен на обсуждение в секретариате ЦК КПСС. Однако все выводы и предложения бригады из решений убрали и сгладили остроту вопроса. Никто не хотел открыто признавать наличие конфликтов на национальной почве, что в некоторых республиках назревают социальные потрясения… ЦК КПСС пресекал любые попытки раскрыть истину”.
Таким образом, в Москве считали, что очередная армянская возня вокруг идеи передачи Нагорного Карабаха Армении будет заглушена традиционными методами профилактического воздействия местных партийных и правоохранительных органов. Партийное руководство Азербайджанской ССР также было в курсе событий, происходивших вокруг Нагорного Карабаха, и ещё задолго до начала последней кровавой фазы конфликта систематически ставило об этом в известность Москву.
Вот как вспоминает об этом бывший председатель областного отделения КГБ НКАО полковник Г.Септа: “О фактах активизации националистических проявлений регулярно докладывалось руководству, сообщалось по инстанциям. Фиксировались и случаи приезда эмиссаров из Еревана, оживление группировок, находившихся в поле зрения службы. Докладывалось, писалось начальству, неоднократно обсуждались возникающие проблемы с Кеворковым (в 1973-1988 гг. первый секретарь областного комитета партии НКАО – И.Н.). Москвичи смотрели на все это сквозь пальцы, мол, у нас тут и не такое разворачивается. Бакинское руководство ни разу не проявило должного беспокойства: ни в случае с целенаправленным распространением книги “Очаг” З.Балаяна, фактически ставшей призывом к “миацуму” (присоединение области к Армении), ни позже, когда сепаратисты ловко прикрылись лозунгами большей демократии, гласности. К февралю все было ясно. Не было бы Сумгайыта, полыхнуло бы где-нибудь в другом месте“.
Между тем, в конце 1987 года произошло событие, которое по настоящему окрылило армянских националистов и придало их действиям уверенность – 21 октября 1987 года из состава Политбюро ЦК КПСС был выведен заместитель Председателя Совета Министров СССР Гейдар Алиев.
По воспоминаниям помощника Генерального секретаря И.Болдина, когда Алиева отправили на пенсию, на Пленуме ЦК М.С.Горбачев тепло отозвался о нем и его работе, но при публикации стенограммы эти слова выбросил.
Как установил автор книги «Черный сад» Томас де Ваал, самое непосредственное отношение к отставке Гейдара Алиева имели армянские националисты. Он писал: «Они задумали кампанию, по дискредитации азербайджанского патриарха Гейдара Алиева, который, как им представлялось, мог стать главным противником идеи отделения Карабаха и заблокировать весь процесс. Карабахским активистам удалось даже заручиться молчаливой поддержкой руководителя компартии Армении Карена Демирчяна, который, говорят, был очень рад закату политической карьеры своего оппонента в высшем партийном руководстве СССР. Вспоминая об этом бывший первый секретарь ЦК КП Армении К.С.Демирчян в 1990 году отмечал: «Нам удалось сделать самое главное – сместить Алиева до начала (карабахского) движения. Это было очень важно».
Однако, нельзя однозначно утверждать, что отстранение Алиева стало решающим фактором давшим толчок новому армянскому движения за Нагорный Карабах. Тем более, что подобные действия с их стороны наблюдались и ранее.
Отсутствие определенной реакции высших органов КПСС и советского государства на сигналы, поступающие по различным каналам, уже само по себе провоцировало армянскую сторону на более настойчивое, энергичное выдвижение территориальных требований.
По некоторым данным в течение 1987 года в Нагорном Карабахе было собрано 75 тысяч подписей под петицией о передаче автономии Армении. Влиятельные армяне активно лоббировали карабахский вопрос за границей. Историк Сергей Микоян, сын старого партийного функционера Анастаса Микояна, писатель и журналист Зорий Балаян в интервью газетам армянской диаспоры в США открыто пропагандировали идею присоединения Нагорного Карабаха. А в ноябре 1987 года подал голос и Абель Аганбегян, один из ведущих экономических советников Горбачева.
Взгляды Аганбегяна были изложены в газете французских коммунистов “Юманите”, распространявшейся, в том числе и в Советском Союзе. Именно из этих откровений академика азербайджанцы впервые и узнали о ведущейся против них армянской кампании. Горбачев ни прямо, ни косвенно не опроверг своего советника. Поэтому, армяне посчитали, что столь смелое заявление экономического советника генерального секретаря партии не носит случайный характер и скорее всего было заранее согласовано с ним.
Заявление Аганбегяна мгновенно стало центральной темой для зарубежных армянских газет и журналов, для радиостанции “Айб” в Париже, а также армянских редакций радио “Свобода”, “Голос Америки” и другие. Оживились многие организации зарубежной армянской диаспоры. Таким образом, крапленая Карабахская карта вошла в игру.
Требование о передаче НКАО Армении идеологически базировалось, во- первых, на мифической армянской исконности Карабаха, и, во–вторых, на праве нации на самоопределение, однобоко раздутом и вырванном из системы конституционных принципов советского государства, включавших также уважение территориальной целостности республик.
Вообще, вся пропагандистская риторика сепаратистского движения старательно встраивалась в контексты идеологических процессов перестройки. А именно, критическое переосмысление истории СССР использовалось для распространения надуманных утверждений о том, что якобы Сталин в 1921 году «отдал» Карабах Азербайджану. Идеи демонтажа командно-административной системы в СССР, активно обсуждавшиеся в обществе, переносились на национально-государственное устройство Советского Союза и использовались для обоснования пересмотра территориально-правового статуса НКАО.
Критика социально- экономических проблем советского общества, в свою очередь, служила благоприятным фоном для раздувания настоящей истерии вокруг социально- экономических и национально-культурных проблем автономной области, которая на самом деле находилась в относительно лучшем состоянии по сравнению с другими горными районами Азербайджанской ССР.
Пропагандистская деятельность армян подкреплялась активной политической и организаторской работой. Под руководством эмиссаров из Армении создавались организационные основы сепаратистского движения, легализовавшиеся позднее в НКАО под названиями “Крунк” и “Карабах”.
На улице же стоял 1988 год, который стал поворотным в истории перестройки Михаила Горбачева. Страна стояла у порога самых кровавых после Великой Отечественной войны испытаний. Разница состояла лишь в том, что теперь война шла внутри страны, между ее гражданами. События, начавшиеся в Нагорном Карабахе, не только обострили ситуацию в сфере межнациональных отношений, но и положили начало закату политики перестройки Горбачева, а вместе с ней и Советского Союза в целом.
Сумгайытская провокация
Начиная с конца 1987 года, азербайджанское население Армении подвергалось мощному морально-психологическому давлению, угрозам, имели место факты физической расправы над лицами азербайджанской национальности. Как неизбежное следствие – первые сотни беженцев–азербайджанцев из Кафанского и Мегринского районов Армении появились в сопредельных районах Азербайджана уже в январе 1988 года. В феврале масштабы вынужденного перемещения людей значительно возросли.
К 18 февраля 1988 г., т.е. к моменту, когда в Азербайджане распространились первые сообщения (пока еще неофициально) о территориальных притязаниях и антиазербайджанских событиях в Армении, число азербайджанцев, вынужденных покинуть соседнюю республику в результате нагнетания атмосферы, страха и насильственных действий, уже перевалило за четыре тысячи человек.
Вот как вспоминает эти события в одном из своих интервью бывший секретарь Бакинского городского комитета партии Фуад Мусаев: «В те дни я был в отпуске… Когда 12 февраля начались митинги в НКАО, мы все оказались в растерянности, нам это казалось чем -то необычным, непонятным, ведь до того момента в СССР практически не было каких -то там забастовок, акций протеста. 19 февраля, из ЦК КП Азербайджана поступило указание срочно отозвать всех ответственных партийных и государственных деятелей из отпусков. Я сразу же вернулся в Баку. Даже не заехав домой, я прямиком направился в горком. Работники горкома рассказали мне, что на днях в Баку прибыли несколько автобусов с беженцами из Кафанского района Армении. Люди были в ужасном состоянии, избитые, покалеченные.
Беженцы появились в студенческих городках, где стали рассказывать студентам о том, что с ними произошло в Армении. Я был уверен, что в этом деле запахло провокацией. Почему они, вместо того, чтобы обратиться за помощью к руководству города, республики, ездили в студенческие общежития? Их специально направили в Баку с единственной целью – накалять обстановку. Во избежание провокаций я принял решение закрыть для въезда город. Уже утром 21 февраля я распорядился выселить беженцев из Кафана за пределы Баку, которые ночевали в поселке Мехтиабад. Конечно, беженцы из Кафана немного повозмущались, но их все равно усадили в автобусы и отправили на территорию Абшеронского района».
Прибывающие из соседней республики беженцы рассказывали о творившихся над ними бесчинствах, тяжелой, угнетающей атмосфере, вынуждавшей их оставлять родную землю, могилы предков, нажитое.
Колхозник Гумбат Аббасов так описывал пережитое : «В нашем селе Арташат Масисского района подожгли три дома. С 19 февраля нас не пускают на базары, выращенное нашим трудом пропадает. Вы не найдете ни одной азербайджанской фамилии в записях больниц, поликлиник, медпунктов Армении. Нам отказали в медицинском обслуживании. Нам не продают хлеба и продуктов. Не допускают в городской транспорт. Начались массовые беспричинные увольнения азербайджанцев. Нам наплевали в лицо в прямом смысле слова и кричали :«Турки, вон, вон с армянской земли».
Эмоциональная атмосфера в Баку ещё более стала накаляться, когда стали поступать сообщения из Ханкенди (в то время Степанакерт) об обращении депутатов областного совета с ходатайством о присоединении к Армении.
22-23 февраля 1988 года перед зданием ЦК Компартии Азербайджана состоялись первые многолюдные, пока еще стихийные митинги. Лишь 24 февраля 1988 года пресса в форме сообщения ТАСС наконец-то, обнародовала официальную позицию ЦК КПСС о событиях в НКАО, в котором излагалось постановление Политбюро ЦК КПСС. В нем территориальные притязания и сепаратистские требования официально были сочтены как необоснованные и неправомерные, и не были поддержаны центром. Однако о беженцах, так же, как и о причастности Армении к событиям в НКАО, не сообщалось.
В отличие от четких оценок, содержащихся в постановлении Политбюро, изрядный элемент двусмысленности в позицию Кремля внесло прозвучавшее в эти же дни обращение М.Горбачева к азербайджанскому и армянскому народам. В обращении Горбачева эти оценки смягчались увещеваниями быть терпимыми и терпеливыми, дождаться рассмотрения в скором времени всего комплекса национальных проблем в СССР.
Проводимая центром подобная тупиковая стратегия соблюдения некоего баланса вины обеих республик только подливала масло в огонь. В Азербайджане между тем назревал эмоционально-политический кризис. События в Нагорном Карабахе, открытая антиазербайджанская пропаганда создали крайне напряженную ситуацию в армяно- азербайджанских отношениях по всему периметру непосредственного взаимодействия армянского и азербайджанского населения, как Армении, так и Азербайджана, и особенно Нагорного Карабаха.
Требования об отделении автономной области от Азербайджана, громко озвучиваемые на митингах и демонстрациях в Ханкенди и Ереване, создавали атмосферу раскаленных эмоций, порождали неприязнь, вражду между двумя общинами Нагорного Карабаха.
Первый случай массового противостояния азербайджанцев и армян с угрозой перерасти в кровавое побоище произошел 22-24 февраля 1988 года на дороге Ханкенди-Агдам. Обстановка в соседнем с НКАО Агдамском районе бурлила, так как население было взбудоражено рассказами беженцев о событиях в Ханкенди, их жалобами на армянские бесчинства и оскорбления в адрес азербайджанцев.
Кульминацией стало сообщение об убийстве двух азербайджанцев – первых жертв карабахского конфликта – в Аскеранском районе. Возмущение людей усилиями районного актива вместе с представителями органов власти в Баку удалось обуздать. На состоявшемся в Агдаме митинге было решено не разжигать страстей, чтобы гибель двух азербайджанцев не привела к ещё большему кровопролитию. Однако события стали развиваться по иному сценарию.
Вскоре слухи о жестокостях армян неожиданно получили официальное подтверждение, тиражированное центральным телевидением. Нарастающий поток беженцев из Армении, помноженный на возмущенное состояние азербайджанского общества превращало армянское население республики в заложников карабахского конфликта. В принципе, на это и рассчитывали армянские националисты, сидевшие в Ереване и Ханкенди, которые хотели бы пролития армянской крови для того, чтобы затем устроить пропагандистское шоу вокруг этого.
Убийство армян дало бы этим лицам повод для доказательства того, что в Азербайджане нарушаются права армянского населения и два народа несовместимы для дальнейшего общежития.
Также излюбленной тактикой армян было искать столкновений с властями, называя это в своей пропаганде “притеснением”. Именно данной тактики придерживались также те, кто организовал Сумгайытскую провокацию, одним из руководителей которой был ранее трижды судимый армянин Э.Григорян. Безусловно, что масло в огонь подливали также находившиеся в это время в городе беженцы, в основном из Кафанского района Армении, своими рассказами о погромах, учиненных армянами в районах, где жили, главным образом, азербайджанцы. Возможно, это и стало той самой искрой, которая вызвала 28-29 февраля вспышку массовых беспорядков и насилия в Сумгайыте.
Жертвами Сумгайытской провокации стали армяне и азербайджанцы. Хотя сумгайытские события были осуждены жителями, общественностью, официальными властями Азербайджана и к уголовной ответственности было привлечено 96 человек, однако это не успокоило армянских экстремистов. Они посчитали, что событиям в Сумгайыте не была дана политическая и правовая оценка. Армянской стороне это требовалось для обоснования очередного мифа о “геноциде”, чтобы как ярлык навесить его на республику.
В своей книге Ф.Бобков приводит признание одной сумгайытской армянки, которая откровенно говорит: “Вы думаете, эти интеллигенты там, в Ереване, думают о нас, армянах. Они думают о земле. И Карабах им нужен только для этой цели”.
Подобное признание во время встречи с Бобковым прозвучало также из уст заместителя Председателя Совета министров Армении Киракосяна. Долго объясняя, почему следовало решить карабахскую проблему в пользу армян, он привел в качестве важного аргумента следующее: “Нам очень нужна земля”.
“Кровораздел” Сумгайыта багровым рубцом перечеркнул моральную репутацию перестройки – несколько западных газет поместили рисунок, изображавший Горбачёва с кровавым родимым пятном на лбу. Подобно боксеру, оказавшемуся в нокдауне, но устоявшему на ногах, он пытался сделать вид, что ничего непоправимого не произошло, призывал сохранять хладнокровие, предостерегал от расправ, предложил направить обращение к обоим народам.
За сумгайытскими событиями он усматривал направленный лично против него заговор антиперестроечных сил и местной мафии, “проверку Горбачёва”. Если на самом деле это и было так, то эту проверку его политика национального умиротворения явно не прошла.
Депортация набирает темпы
Сумгайытские события усугубили конфликт, обострили межнациональное противостояние, втягивая в свою орбиту все большее число людей с обеих сторон. Максимально используя произошедшую беду, ревнители “геноцида” пытались опорочить Азербайджан, добивались в стране и мире моральной и общественной поддержки, пытаясь получить таким образом политический перевес в борьбе за Карабах. Сепаратисты достигли главной своей цели – конфликт стал приобретать необратимый и непримиримый характер, окончательно вступив в кровавую фазу.
После Сумгайыта произошло резкое обострение конфликта вокруг Нагорного Карабаха. Развернулась также антиазербайджанская пропагандистская кампания во всесоюзном и международном масштабе с использованием умело смоделированного образа азербайджанской нации.
Тем самым достигалась немаловажная, можно сказать, стратегическая цель – армянская сторона, спровоцировавшая взрывоопасный процесс межнациональной конфронтации, в постсумгайытской ситуации предстала как жертва конфронтации, Азербайджан же, благодаря этим усилиям, начиная с данного момента стал восприниматься не иначе как агрессивная, реакционная, непримиримая сторона межнационального конфликта.
Сумгайытские события дали повод армянским националистам для начала планомерного выживания азербайджанцев со своих земель в Армении. Уже через несколько дней после событий в Сумгайыте, 2 марта 1988 года была зафиксирована новая волна азербайджанских беженцев из Армении: в Зангеланском и соседних с ним районах Азербайджана появилось много азербайджанских семей, изгнанных из сельских районов Армении.
Оказавшись перед лицом острого политического кризиса армяно- азербайджанских отношений, союзные власти лихорадочно искали выход из создавшегося положения. В Кремле рассчитывали обуздать разгул сепаратистских страстей бюджетными вливаниями, сменой правящих фигур, объясняя все происходящее действиями отдельных безответственных лиц.
Вслед за визитами в Армению и Азербайджан, в т.ч. в НКАО, Г.П. Разумовского и П.Н.Демичева (первый — секретарь ЦК КПСС, второй — первый заместитель Председателя Президиума Верховного Совета СССР) был снят с должности Б.С. Кеворков, возглавлявший партийную организацию НКАО 14 лет кряду и не скрывавший, что окончательно потерял контроль над ситуацией в области.
Затем появилось постановление от 24 марта 1988 года ЦК КПСС и Совета министров СССР “О мерах по ускорению социально-экономического развития Нагорно-Карабахской автономной области Азербайджанской ССР в 1988-1995 годах”. На реализацию постановления выделялась огромная по тем временам сумма – 500 млн рублей. Однако развертывание в автономной области соответствующих работ по реализации данного постановления натолкнулось на сопротивление областных органов власти, к руководству которыми, с благословения Москвы, пришли новые люди, тесно связанные с сепаратистским движением.
И в Армении, и в НКАО постановление было принято в штыки, поскольку там ожидали, прежде всего, политического решения вопроса. Таким образом, идеологов карабахского движения не интересовало решение насущных реальных проблем повседневной жизни армянского населения НКАО.
Одновременно новые власти НКАО вели дело к демонстративному свертыванию хозяйственных, производственных связей с Баку, с другими городами и районами Азербайджана, отказывались сотрудничать с вышестоящими инстанциями республики.
Параллельно с этим, по нарастающей происходило выдавливание азербайджанцев из мест их проживания в НКАО. Производились массовые увольнения азербайджанцев, работавших в учреждениях и на предприятиях в Ханкенди, изгонялись студенты-азербайджанцы из учебных заведений со смешанным составом учащихся, выселялись из своих квартир и домов жители-азербайджанцы областного центра. Так борьба за свободное самоопределение области неизбежно обернулась дискриминацией азербайджанского населения, этнической чисткой в НКАО.
Происходил массовый разрыв армяно-азербайджанских межнациональных связей и отношений, складывавшихся и развивавшихся десятилетиями. Чем больше автономная область дистанцировалось от республики, тем меньшим авторитетом среди населения пользовались руководители Азербайджана.
Надо признать, что с первых лет “перестройки” руководство Азербайджана во главе с К.Багировым не воспринимало серьезно происходящие в стране процессы и исходящие “сверху” призывы об ускорении, демократизации, гласности рассматривало в основном как очередную кампанию, как новую по форме политическую уловку.
Характерными чертами поведения высшего партийного и советского руководства республики были инертность и консерватизм. Будучи питомцами командно-административной системы, большинство партийных и советских чиновников не способны были к самостоятельным, нетрадиционным действиям. Скорее, они были политическими организаторами директивного толка и действовали в соответствии со своим талантом и опытом. В результате, когда начались события в Нагорном Карабахе руководство Азербайджана в этот ответственный момент заняло нерешительную позицию, воспринимая каждое протестное выступление в Азербайджане как подрыв дружбы народов.
В условиях накаления ситуации и возобновления массовых митингов в республиках, центральные власти вновь попытались как-то реагировать на происходящее в Армении и Азербайджане.
Так, в мае 1988 года происходит смена руководства в обеих республиках. Представление партийным активам республик новых первых секретарей послужило Москве поводом направить в них своих представителей. В Баку был отправлен Е.Лигачев, а в Ереван А.Яковлев.
Вопреки ожиданиям Кремля, смена руководителей конфликтующих республик не произвела ожидаемого эффекта, не остановила стремительного развития политического кризиса. Однако, в отличие от нового азербайджанского руководства, новый армянский лидер С.Арутюнян быстро уловил доминирующие националистические настроения. 28 мая 1988 года, спустя неделю после вступления в должность, Арутюнян позволил впервые за последние почти семьдесят лет вывесить в Ереване запрещенный флаг первой Армянской Республики.
При его молчаливом согласии карабахское движение продолжало приобретать новые организационные формы. Вслед за “Крунком” был сформирован Комитет “Карабах”, во главе которого встал будущий президент Армении Л.Тер- Петросян. С самого начала конфликта официальное руководство Армении шло на поводу у сепаратистов, прикрывая их преступления перед Москвой.
Тем временем, азербайджанское население Армении продолжало подвергаться силовому давлению и массовому насилию. Так, в первых числах мая 1988 года в селе Ширазлы Араратского района Армянской ССР было разрушено армянами 16 домов, сожжены два дома и одна автомашина. 210 семей (880 человек) из этого села в течение 4 месяцев жили под открытым небом на берегу реки Аракс в приграничной зоне.
Начальник районного отделения внутренних дел, председатель районного Исполнительного Комитета, заместитель председателя КГБ Спитакского района Армении, прибыв в село Сарал того же района, собрали жителей– азербайджанцев и объявили им, что в течение двух часов они должны покинуть село. Такое же предложение было сделано и жителям села Гурсалы. Однако жители этих сел отказались выполнять требования. Через два часа оба села были оцеплены 500 грузовиками и легковыми автомашинами. После нескольких выстрелов в воздух начался обстрел села. Подоспевшим из Кировокана частям погранвойск СССР кое-как удалось разогнать нападавших.
С 19 по 25 июня 1988 года в Армении находилась группа ответственных партийных и советских работников из Азербайджана.
В справке, подготовленной по итогам поездки и направленной для сведения в ЦК КПСС говорилось: “Демонстрируя свое неудовлетворение отрицательным решением сессии Верховного Совета Азербайджанской ССР от 17 июня с.г. по вопросу передачи НКАО из состава Азербайджанской ССР в Армянскую ССР, группы хулиганствующих элементов армянской национальности предприняли ряд противоправных действий против азербайджанской части населения Армении. Так 17 июня с.г. ими учинен погром и массовое избиение жителей поселков Масис, Саят-Нова, Даштаван, Зангиляр, Сарванляр и др. Разгромлены 18 квартир, сожжены 7 частных домов азербайджанцев, 11 человек тяжело ранены, лица многих из них изуродованы.
В десятках домов и квартир разбиты стекла, двери, поломаны заборы, гаражи, автомобили, разрушены надворные постройки. Более 8 тысяч жителей бросили дома. Особой жестокостью отличались действия “молодчиков”, прибывших на автобусах в сопровождении грузовых машин и самосвалов, груженных арматурой, камнями, палками и другими орудиями избиения. Произошедшему во многом способствовали публикации в местной печати, передачи республиканского телевидения и радио, многочисленные подстрекательские речи на митингах и сборищах в г.Ереване и других населенных пунктах Армянской ССР. Обращает на себя внимание безнаказанность хулиганских проявлений, бездействие местных советских и правоохранительных органов, которыми не предупреждается совершение фактов насилия.
Аналогичный погром имел место также 11 мая с.г. в селе Ширазлы Араратского района, где повсеместно проживают армяне и азербайджанцы. Тогда были разгромлены 57 домов азербайджанцев, в том числе один полностью и два дома частично были сожжены. Жители азербайджанской национальности села Ширазлы и других разгромленных сел нашли защиту у пограничников. Более 45 дней существует лагерь этих беженцев, живущих практически под открытым небом. Здесь немало и детей. Положение усугубляется тем, что многих азербайджанцев увольняют с работы, снимают с постоянного паспортного учета, систематически шантажируют угрозой физической расправы. Все это усиливает тревогу, нагнетает страх, сказывается на моральном состоянии людей. Подобные факты наблюдаются и во многих других районах, особенно Амасисском, Варданисском, Ехенадзорском и Азизбековском. Все это привело к тому, что многие азербайджанские семьи покинули Армению, находятся в настоящее время в Азербайджанской ССР и других регионах”.
Несмотря на эти официальные заявления, новому руководству Азербайджана, как и прежнему, не хватило тактической гибкости, мудрости при решении Карабахской проблемы и проблемы беженцев из Армении.
А тем временем, продолжавшийся поток в республику беженцев из Армении держал ситуацию на грани социального взрыва. Решив размещать беженцев за пределами Карабаха, новый руководитель партийной организации Азербайджана А. Везиров в этом вопросе пошел на поводу у Кремля. Постоянное заискивание Везирова перед Москвой и его непродуманные шаги вызывали недовольство и среди некоторых высших руководителей республики, которые считали своим долгом говорить об этом открыто.
Вновь обратимся к интервью Фуада Мусаева: «Первый конфликт с Везировым у меня произошел тогда, когда я отбыл в Москву для участия в сессии Верховного Совета СССР, я ведь та кже являлся еще и народным депутатом. В Москве я вдруг узнаю о том, что армяне Карабаха обратились к Горбачеву по поводу размещения в области азербайджанцев – беженцев из Армении. Армяне в области тогда сильно испугались, ведь в Карабах мы отправляли изгнанных из Армении беженцев, в одночасье лишившихся всего. Однако в ЦК нашлись люди, которые стали вставлять мне палки в колеса. Например, я запретил прибывать на железнодорожный вокзал Баку поездам из Армении, а ведь они шли забитые беженцами. Все поезда, шедшие из Армении в Баку, тормозились в Нахчыване.
И тут из Москвы звонит член Политбюро ЦК КПСС Владимир Долгих, который высказывает свое возмущение тогдашнему второму секретарю ЦК КП Азербайджана Василию Коновалову. Последний звонит мне и возмущается, поче му я не пропускаю в Баку поезда с беженцами из Армении, мол, в Москве по этому поводу уже недовольны. Но я твердо стоял на своем. Нам удалось отправить 10 тысяч беженцев из Армении в Нагорный Карабах, часть из них разместили в Ходжалы, другую часть – в общежитиях, в свободные дома.
Я до сих пор считаю, что политика заселения Нагорного Карабаха беженцами из Армении была абсолютно правильной. Армяне Карабаха этого как раз и боялись. В Домостроительном комбинате-1 нами уже разрабатывался проект застройки Нагорного Карабаха коттеджами, в которые планировалось поселить беженцев из Армении. Планировалось, что в месяц будут возводиться 100 коттеджей. В это время в Баку во главе большой делегации приезжает зампред Совмина ССР Борис Щербина и собирает всех на совещание в ЦК. Так вот, Щербина, побывавший до этого в Армении, начал рассказывать нам о том, как плохо обстоят дела с проживающими там азербайджанцами. Он разложил перед собой данные о пустующих в Баку домах, которые мы строили тогда почти стахановскими темпами.
Не долго думая, Щербина предложил поселить проживающих в Армении азербайджанцев в эти дома. Мол, азербайджанцев из Армении вышибают, а мы можем предоставить им самолеты и поезда, перевезти в Баку и поселить в пустующие дома. Тут уж я не выдержал, вскочи в со своего места, грубо прервал Щербину: «Да что вы такое говорите! Нам необходимо размещать изгоняемых из Армении азербайджанцев в Нагорном Карабахе, армяне этого как огня боятся. Ведь НКАО – это азербайджанская территория, где хотим, там и размещаем беженцев из Армении. Вы что, приехали нас учить, как и где размещать беженцев? Дома в Баку строятся для очередников, которые по 25 лет ждут своего жилья. Зачем в эти дома селить беженцев? Вместо того чтобы волевым решением прекратить насильственное изгнание а зербайджанцев из Армении, вы предлагаете нам идти у армян на поводу?»
Щербина удивленно взглянул на Везирова, мол, кто это такой. А Везиров, небрежно так: «а, первый секретарь Бакинского горкома». Спустя некоторое время Везиров вызвал меня к себе в кабинет . Я зашел в кабинет, и в это время ему звонок из Москвы. Оказывается, звонил сам Горбачев, который интересовался у Везирова, когда мы вывезем беженцев из Армении с территории Нагорного Карабаха. Везиров начал докладывать, что он уже отправил туда ответстве нных сотрудников для решения этого вопроса.
И тут я опять не выдержал: «Что вы делаете? Вы понимаете, что льете воду на мельницу сепаратистов? Почему вы не говорите Горбачеву, что Карабах – это наша территория, и мы вольны расселять там, кого захотим? Почему Горбачев не препятствует насильственному изгнанию азербайджанцев из Армении, а препятствует нам решать этот вопрос своими силами?» Вы понимаете, еще в июне 1988 года мы могли окончательно решить вопрос Нагорного Карабаха, поселив там изгоняемых из Армении азербайджанцев. И все, можно было ставить точку в этом деле. Армяне сами бы убежали из Карабаха. Тем не менее, Везиров поступил так, как требовал от него Горбачев. Все, после этого мы стали терять Карабах».
Безусловно, в позиции руководителя самой крупной партийной организации республики была своя логика. Он предлагал бросить все силы на строительство поселков, городищ на свободных землях Карабаха, природно-климатические условия которого были близки к прохладным горным местам Армении, откуда были большинство переселенцев.
К тому же они прекрасно владели армянским языком, что тоже было немаловажно. В пользу его суждений говорит и следующий довод: размещение многотысячных азербайджанских поселений в карабахской зоне отрезвляюще подействовало бы на Москву и Ереван, потакавших экстремистам.
Попытка Горбачева ответить армянам
15 июня 1988 года Верховный Совет Армении, принял резолюцию, которая формально одобрила идею присоединения Нагорного Карабаха к Армении.
Вслед за этим 17 июня Верховный Совет Азербайджана принял контррезолюцию, в которой вновь подтверждалось, что Нагорный Карабах является частью Азербайджана. Тогда 12 июля областной Совет в Степанакерте одобрил постановление еще более жесткое, чем то, которое было принято в феврале: он проголосовал за односторонний выход области из состава Азербайджана и за переименование Нагорного Карабаха в “Арцахскую Армянскую Автономную Область”.
Логика развития событий и нежелание обидеть какую-либо из конфликтующих сторон неумолимо подвели Кремль к тому, чего он старался избежать: вынесение обсуждения нагорно-карабахской проблемы на высокий союзный уровень — на заседание Президиума Верховного Совета СССР. 18 июля 1988 года в Кремле состоялось специальное заседание Президиума Верховного Совета СССР, посвященное обсуждению ситуации, возникшей в результате решения Верховного Совета Армянской ССР от 15 июня 1988 года о включении в одностороннем порядке в свой состав НКАО.
По сути дела, на обсуждение глав союзных республик, видных общественных и политических деятелей, представлявших в составе Президиума Верховного Совета народы и регионы всего Советского Союза, был вынесен вопрос о выходе из конфликтной ситуации, возникшей между Азербайджаном и Арменией. В соответствии с положениями существующей Конституции СССР Президиум Верховного Совета СССР не мог принять решение, допускающее изменение границ Азербайджана без его добровольного согласия. Поэтому накануне заседания его участникам был роздан заранее подготовленный проект постановления Президиума Верховного Совета, согласно которому подтверждался статус НКАО в составе Азербайджанской ССР.
Из выступления на заседании представителей Азербайджана, было видно, что стратегия поведения азербайджанской делегации в этом трудном диалоге состояла в том, чтобы сосредоточить внимание Кремля на нынешней кризисной ситуации в Нагорном Карабахе и вокруг него, показать готовность азербайджанской стороны решать социально-экономические, культурные проблемы автономной области, способствовать выходу из кризисной ситуации, не втягиваться в бесплодные дискуссии, которые навязывались армянской стороной.
Однако, выступивший следом Горбачев вместо того, чтобы поддержать вполне конституционные предложения азербайджанских представителей попытался пуститься в рассуждения, в основе которой лежала идея компромисса –переподчинить НКАО представителю Москвы, который должен был сидеть в Степанакерте и контролировать реализацию спускаемых сверху решений.
Это означало, что формально оставаясь в составе Азербайджанской ССР, НКАО напрямую подчинялась Москве. Горбачев настоятельно предлагал вновь обдумать это предложение вместе с представителями Армении, которая таким образом получала на официальном уровне право в дальнейшем открыто вмешиваться в дела НКАО. Однако выступления ораторов от Армении и НКАО в большинстве своем были настолько неадекватны общей тональности заседания Президиума Верховного Совета, что Генсек ЦК КПСС часто вступал с ними в довольно острую полемику, порой проявляя большую осведомленность по вопросам истории армяно-азербайджанских отношений.
Безусловно, идея о поднятии статуса НКАО до уровня автономной республики не исходила из Азербайджана. Это была идея Москвы и обсуждалась уже тогда, когда конфликт только набирал темпы. Об этом пишет в своих воспоминаниях и сам Горбачев, приписывая эту идею министру иностранных дел СССР Г.Шеварнадзе. Подобное предложение было выдвинуто также секретарем ЦК КПСС по идеологии А.Яковлевым в январе 1988 года.
Однако Горбачеву хотелось бы, чтобы эта инициатива исходила именно от Азербайджана. Фактически подобная постановка решения вопроса Горбачевым поставило азербайджанское руководство в патовое положение, приписывая им идею, которую они и не выдвигали. Теперь надо было ждать реакцию с армянской стороны.
В ответ на голос из зала, что на митинге в Степанакерте эта идея была отвергнута, Горбачев решил оказать давление на армянских представителей : « Предлагалось ликвидировать область вообще. Более того. Известно, что азербайджанцев в Армении живет не менее, чем армян в Нагорном Карабахе. Так что же, будем и там создавать автономную область?».
Обращаясь к Амбарцумяну, Горбачев прямо спросил его : «Здесь часто упор делается на то, как меняется демография, состав населения. Это подается как важный аргумент и даже как результат определенной политики. Скажите, в начале века сколько в Ереване составляло азербайджанское население?». Армянский академик растерялся и не мог назвать точную цифру. Тогда Горбачев уточнил : «Вы обязаны знать. Я вам напомню – 43 процента азербайджанцев было в Ереване в начале века. Сейчас какой процент азербайджанцев?».
Подобная осведомленность генерального секретаря вынудило Амбарцумяна признать, что в настоящий момент в столице Армении остался всего 1 процент азербайджанцев. Далее Горбачев резко выступил против оценки Секретаря правления Союза писателей СССР, депутата Верховного Совета СССР В.А.Петросяна на события в Сумгаите, как попытку геноцида.
Тому же Петросяну Горбачев напомнил, что если решать проблему Нагорного Карабах только путем передачи территории с компактным армянским населением соседней республике, т.е изменений границ, как предлагал армянский представитель, то придется рассмотреть тогда вопрос об 500 тысяч азербайджанцах живущих в Грузии, о таджиках живущих в Узбекистане и наоборот и т.д.
Казалось, вот, наконец, центральное руководство проявило принципиальность и конфликту будет положен конец. Однако заключительная речь Горбачева, которая должна была подвести черту работе заседания и принятые итоговые решения вновь показали, что Москва до конца не определилась в своей позиции.
Обсуждая выступление М.С.Горбачева, необходимо отметить, что логика построения его речи, ход многословных рассуждений, а также расставленные акценты и высказывавшиеся оценки, экскурсы в прошлое были настолько расплывчаты, многоплановы, нередко двусмысленны, что могли быть истолкованы как угодно.
Общим итогом состоявшегося обсуждения стало Постановление Президиума Верховного Совета СССР «О решениях Верховных Советов Армянской ССР и Азербайджанской ССР по вопросу о Нагорном Карабахе», в котором отмечалось, что Президиум Верховного Совета СССР, рассмотрев просьбу Верховного Совета Армянской ССР от 15 июня 1988 года о переходе Нагорно-Карабахской автономной области в состав Армянской ССР, считал невозможным изменение границ и установленного на конституционной основе национально-территориального деления Азербайджанской ССР и Армянской ССР.
Далее в постановление отмечалось, что Президиум Верховного Совета СССР считает целесообразным направить в Нагорный Карабах своих представителей, которые будут действовать в тесном сотрудничестве с представителями Азербайджанской ССР и Армянской ССР по обеспечению безусловного выполнения принятых решений.
Постановление завершалось общими, ни к чему не обязывающими призывами о восстановлении «добрых, братских отношений между азербайджанским и армянским населением, и безнадежно, запоздалой рекомендацией о том, чтобы «возникающие вопросы межнациональных отношений следует решать своевременно, с максимальным учетом как интересов каждой нации и народности, так и всего нашего социалистического Отечества».
Подтверждение конституционного статуса НКАО в составе Азербайджанской ССР в решении Президиум Верховного Совета СССР сопровождалось двусмысленными оговорками, которые позволяли армянской стороне конфликта относиться к пребыванию Нагорного Карабаха в составе Азербайджана как к досадной формальности, не считаясь с которой можно с удвоенной энергией добиваться фактического переподчинения области властям Армянской ССР.
Таким образом, вопреки усилиям, предпринимавшимся союзным центром, армяно-азербайджанский конфликт продолжал углубляться. Все сильнее разгорался пожар межобщинной вражды между армянским и азербайджанским населением Нагорного Карабаха, в критическом положении продолжало оставаться также азербайджанское население Армении.
Завершающий этап депортации азербайджанцев из Армении
К ноябрю 1988 года общественно-политическое напряжение в Азербайджане достигло того предела, когда любая очередная политическая провокация с армянской стороны могла вызвать обвальные последствия.
17 ноября в Баку начался многодневный митинговый марафон, быстро распространившийся на всю республику. Люди вновь и вновь требовали твердых гарантий безопасности для азербайджанского населения Армении. Впервые зазвучали требования о предоставлении автономии азербайджанскому населению Армении. Остро ставился вопрос о скорейшем восстановлении правопорядка в НКАО, некоторые видели выход вообще в ликвидации административной автономии области.
В этих условиях властям пришлось идти на крайнюю меру – было решено вводить особое положение, установить в столице и некоторых других местах комендантский час. Это был серьезный политический шаг, означавший признание кризиса власти, оказавшейся и в самом деле неспособной вести публичный диалог с народом, контролировать сложную социально- политическую ситуацию в республике и вынужденной прибегнуть к экстраординарным мерам.
Решение о введении в Баку комендантского часа не вызвало у населения агрессивного протеста. Более того, к военнослужащим, выполнявшим соответствующие функции, проявлялось уважительное отношение. Но было видно, что к концу 1988 года политические, идеологические, моральные ресурсы власти достигли грани истощения. Корни кризиса, охватившего республику, были настолько глубоки, что введение режима особого положения, комендантского часа на значительной части территории Азербайджана отнюдь не привело к автоматическому прекращению забастовок и митингов.
Между тем, к сложнейшим нерешенным межнациональным, политическим, национальным, социально-экономическим проблемам, с которыми уже не справлялась центральная и республиканская власть, прибавлялись все новые. На первый план среди них выдвинулась проблема беженцев.
Конец ноября – декабрь 1988 года в сложнейшей многовековой истории армяно-азербайджанских отношений занял особое место как заключительный этап полного и теперь окончательного изгнания азербайджанского этноса из Армении. Начинавшийся в феврале с массовых выступлений в Армении и Нагорном Карабахе под лозунгами “воссоединения”, 1988 год завершался тотальной этнической чисткой азербайджанского населения Армении. Был претворен в жизнь вожделенный лозунг “Армения для армян”.
Непосредственной причиной исхода азербайджанцев стали массовые беспорядки в Гугаркском, Горисском, Степанаванском, Калининском, Варденисском и ряде других районов Армении, где имели место погромы и поджоги жилищ, насилие, кровопролития, десятки убитых.
Только за три дня, с 27 по 29 ноября 1988 года в Гугарке, Спитаке и Степанаване было убито 33 азербайджанца, а всего – более 100 человек. В селе Гезалдара Гугаркского района Армении был убит 21 азербайджанец. Всего в Гугарке погибло 70 азербайджанцев. Всего армянами за этот период были убиты 188 азербайджанцев.
В высылке азербайджанцев принимали активное участие многие государственные функционеры Армении.
В сообщении Азеринформа от 3 декабря 1988 года отмечалось: “В ночь с 1 на 2 декабря вывезено 3800 человек из Масисского района, 400 человек – Спитакского, 450 чел. – Араратского, 150 чел. – Калининского, 482 – Кироваканского, 614 – Степанаванского. Как сообщили в Совете Министров Азербайджанской ССР, на 2 декабря число беженцев превысило 78 тысяч человек. Основная часть их сейчас находится в Нахичеванской АССР, Кировабаде, Кельбаджарском, Апшеронском, Зангеланском, Мир- Баширском, Шамхорском, Ханларском, Таузском районах”.
По многочисленным просьбам азербайджанских беженцев, которые хотели знать о судьбе своих родных и близких, не успевших выехать из Армении, туда направлялись группы офицеров с уполномоченными ЦК КП Азербайджана и представителями граждан, ранее проживавших в Гугарском, Иджеванском, Красносельском, Варденисском и Кафанском районах Армении.
В связи с напряженной обстановкой в Армянской ССР и Азербайджанской ССР, Совет Министров СССР 2 декабря 1988 года образовал правительственную комиссию для оказания помощи беженцам, оказавшимся в трудном положении, обеспечения их продовольствием, жильем, медицинским, другими видами социально-бытового обслуживания, а также трудоустройства. Комиссию возглавил заместитель Председателя Совета Министров СССР Б.Е.Щербина, в ее состав входили Председатели Советов Министров Армянской ССР, Азербайджанской ССР и Грузинской ССР Ф.Т.Саркисян, Г.Н.Сеидов, О.Е.Черкезия, представители ряда союзных министерств и ведомств.
6 декабря 1988 г. было принято новое постановление Совета Министров СССР “О недопустимых действиях отдельных должностных лиц местных органов Азербайджанской ССР и Армянской ССР, вынуждающих граждан покидать постоянные места проживания”.
Документ этот ни по уровню, ни по осмыслению событий, ни по предлагаемым рекомендациям не соответствовал реальной ситуации, складывающейся в республиках. Содержание постановления было ярким свидетельством того, что даже в своих благих намерениях центральная власть неизменно следовала принципу уравнения ответственности сторон конфликта во всех критических ситуациях, вне зависимости от того, кто инициировал конфликт, откуда появились первые потоки беженцев.
Постановление обошло факт полной депортации азербайджанцев из Армении. Не учитывалась также реальная топография конфликта, его временная и пространственная динамика.
Кроме того, со стороны властей не учитывался тот факт, что, во-первых, количество азербайджанцев, бежавших из Армении, тогда многократно превышало число армян, выехавших из Азербайджана. Во-вторых, азербайджанцы оставляли земли – территорию исторического обитания: пастбища, пахотные земли, луга и т.п., принадлежавшие их отцам, дедам, прадедам. В то время как армяне, выехавшие из Сумгайыта и ряда других промышленных центров Азербайджана, покидали главным образом квартиры в панельных домах.
Поспешность, с которой разрабатывалось и реализовывалось это постановление, говорила о том, что в Москве и не думают о восстановлении этнического статус-кво в республиках.
По данным Госкомстата Азербайджанской ССР, к началу февраля 1990 г. из Армении в Азербайджан бежали 186 тыс. азербайджанцев, а также 11 тыс. курдов и 3,5 тыс. русских. В середине 1990 г. Госкомстат Азербайджана зарегистрировал в республике 233 тыс. беженцев из Армении и Узбекистана (турки-месхетинцы).
Итоги 1988 года показали, что независимо от намерений советского руководства, двусмысленный характер его политических и организаторских усилий все больше провоцировал ожесточенную полемику между конфликтующими сторонами, вызывая рост недоверия к центральным властям с обеих сторон. Уже к концу 1988 г. стало очевидным, что линия, проводившаяся ЦК КПСС в карабахском вопросе, не только не дала положительных результатов, но и обернулась серьезными политическими просчетами и потерями.
В итоге автономная область полностью вышла из-под контроля не только Баку, но и Москвы. Вслед за депортацией азербайджанцев из Армении межобщинные столкновения приобрели тенденцию целенаправленного изгнания всего азербайджанского населения из НКАО.
И.Нифталиев
По материалам научной работы автора
Количество просмотров: 20 645
