Задачи российской дипломатии в условиях новой реальности на Южном Кавказе напоминают цели столетней давности.
13 октября 1921 г. между молодыми республиками Закавказья (в которых к власти пришли большевики) и Турцией (где победили кемалисты) был заключен Карский договор. Советская Россия участвовала в подписании документа в качестве геополитического центра, на который ориентировались большевики Закавказья, и гаранта основного положения договора — признания южной границы трех республик с Турцией. Границы, которая вскоре стала южными рубежами Советского Союза.
И вот сто лет спустя в другой знаковой точке на южных подступах к России — ключевом городе Карабаха Шуше состоялось помпезное подписание азербайджано-турецкого Заявления о союзнических отношениях. Два дипломатических события объединены не только символикой вековой межи. В документе, касающемся отношений двух стран, есть и прямая ссылка на Карский договор, имевший, напомним, пятисторонний формат. Но прежде чем проследить геополитическую связь во времени между Шушей и Карсом, расставившим точки в региональном раскладе сил на целое столетие, рассмотрим суть подписанного Шушинского (не путать с сибирским Шушенским) Заявления.
При всей значимости, которой было обставлено подписание документа, в своей сути он лишь фиксирует уровень двусторонних отношений, сложившихся в последние годы. Азербайджано-турецкие отношения уже давно по факту носят характер военно-политического союзничества.
И если в политическом контексте высокий уровень партнерства сомнений никогда не вызывал, то военный компонент развился на фоне прошлогодней войны в Карабахе. Роль Турции в Карабахе заключалась как в критической военно-технической поддержке азербайджанской армии, так и в выполнении функции гаранта невмешательства третьих стран в армяно-азербайджанский конфликт.
Принятым в Шуше Заявлением эта ситуация в новой постконфликтной реальности оформляется официально. Если ранее Анкара брала на себя лишь устные обязательства по защите Баку, персонифицированные в курсе Эрдогана, то теперь это является докуметально оформленным государственным обязательством Турции. Фактически этим самым Баку гарантирует поддержку Турции в случае форс-мажорных обстоятельств в регионе с прицелом на постэрдогановские времена.
В то же время, судя по анализу азербайджанских соцсетей, его протурецкий сегмент явно разочарован. Главное недовольство в том, что в документе ничего не сказано о турецкой базе в Азербайджане. Таковую бакинские радикалы видят как важное звено в будущей организации тюрко-центричной интеграции. Более того, декларация союзничества с Анкарой не компенсирует в их глазах фактически допущенное на международно признанной территории страны российское военное присутствие в лице миротворческого контингента в Карабахе.
Симптоматичным стало и отсутствие на церемонии в Шуше главного турецкого апологета идеи «Великого Турана», лидера Партии националистического движения и партнера Эрдогана по властной коалиции Д. Бахчели. Этому предшествовал обиженный твит Бахчели на холодный прием со стороны Баку проекта возглавляемой им партии по строительству турецкой школы в Шуше. Официальным предлогом Баку явилось «несоответствие проектного дизайна особенностям архитектуры Шуши». Как представляется, не соответствующей дизайну азербайджанского суверенитета является и полноценная турецкая база.
С другой стороны, поддержка Азербайджаном Турции на деле может носить лишь символический характер. Основные направления возможной угрозы для Турции приоритетом в Баку не являются. Азербайджан не имеет интереса в сирийском конфликте, а его молчание по последнему обострению ситуации в Газе и вовсе прозвучало диссонансом на фоне гиперактивной позиции Эрдогана. Цели Турции в Восточном Средиземноморье также скорее конкурентны энергетическим интересам Азербайджана по поставкам собственного газа на европейские рынки. Единственное направление, где союзничество с Анкарой может подставить Азербайджан под геополитический цугцванг, — это турецкая политика в отношении Крыма. Турция считает полуостров, на который имеет и собственные виды, украинским. Эрдоган соответственно выступает одним из активных сторонников «Крымской платформы». Но это уже вопрос взаимного учета Баку и Москвой «красных линий» национальной безопасности.
Таким образом, по разделу безопасности Баку удалось заручиться гарантией Турцией незыблемости завоеваний в Карабахе и в то же время не поступиться суверенитетом, что позволит дистанцироваться от перспектив быть втянутым в ревизионистские проекты Анкары. И это несомненный успех дипломатии Ильхама Алиева.
Понимая лимиты военно-политического потенциала азербайджанского союзничества, Эрдоган в свою очередь говорил в Шуше об экономике, и это понятно — на носу время обновления тарифов на азербайджанский газ, и Анкара явно ожидает «союзническую скидку» в дополнение к уже существующей «братской». Неожиданным в устах Эрдогана, да еще в триумфальный момент посещения Карабаха, могло показаться подчеркнутое упоминание роли России. «Мы хотим сделать регион процветающим. У нас с президентом Алиевым, у президента России Владимира Путина есть соответствующая решимость для этого», — заявил турецкий лидер, комментируя принятое Заявление.
И вот тут самое время вернуться к аналогии с Карским договором. Он, напомним, явился подтверждением закавказскими республиками положений Московского договора между Россией и Турцией. Столетие назад главным достижением молодой советской дипломатии явилась фиксация южных рубежей геополитического влияния России. Взамен Турция выступила гарантом Нахичевани в составе Азербайджана. В итоге Москве удалось нейтрализовать Турцию как потенциального проводника на Кавказе враждебной Москве линии Антанты.
И сегодня задачи российской дипломатии в условиях новой реальности на Южном Кавказе напоминают цели столетней давности. Заключенные под эгидой Кремля трехсторонние договоренности по Карабаху возвращают регион к границам советских республик, установленным Москвой после развала Российской империи. Турция, как и столетие назад, выступает гарантом азербайджанских территорий, на этот раз в Карабахе. Сотрудничество России с Турцией в Карабахе является важным элементом нейтрализации Анкары как рычага потенциально опасных устремлений НАТО на Южном Кавказе. При этом Россия, являясь союзником Армении, имеет военное присутствие и в Азербайджане, статус которого пока четко не зафиксирован. Отсутствие ясности в военно-политическом компоненте отношений с Баку и четкая артикуляция Москвой ее видения будущего региона как ведущей силы на Южном Кавказе и является главным пробелом в достраивании нынешнего геополитического расклада до Карской конструкции. Для того чтобы Шушинская декларация заняла место пазла в картине Карс-2, Москве необходимо довести и отношения с Азербайджаном как минимум до уровня отношений Баку с Анкарой.
В условиях стремительно меняющегося мирового геополитического расклада это становится важным с точки зрения как закрепления российского влияния на Баку, так и оформления региона в территорию сотрудничества с Турцией, а не соперничества с НАТО в опасной близи от южных рубежей России.
Александр Артамонов, военный эксперт и политолог.
Количество просмотров: 712
