Доктор искусствоведения, ведущий эксперт Ассоциации современной музыки Рауф Фархадов о том, как в России отмечали юбилей всемирно известного азербайджанского композитора Гары Гараева и какие отношения продолжают связывать композиторские круги двух стран.
Обо всем этом в своем интервью Рауф Фархадов рассказал журналисту межпарламентской группы Россия-Азербайджан.
— В этом году Азербайджан отмечает сразу несколько громких юбилеев, и один из них несомненно, 100-летие со дня рождения Гара Гараева. Какой вы видите его роль в формировании современной композиторской школы Азербайджана и на всем постсоветском пространстве?
-100-летие Гара Гараева и, вправду, отмечалось не только на родине выдающегося композитора, но и здесь, в России. Причём, что стало и сюрпризом, и, вместе с тем, закономерностью — залы были практически переполнены. И при этом, что особенно отрадно, большинство зрителей составляла интеллигентная московская публика. Что же до роли Гараева в формировании национальной школы, то ответ тут короток и для меня предельно ясен. Гара Гараев — один из основоположников азербайджанской композиторской школы. В середине 1940-х годов он был одним из немногих национальных композиторов, получивших не просто качественное профессиональное образование, но получивший это образование в классе Шостаковича. Хотелось бы отметить, что с приходом Гараева в азербайджанскую консерваторию связано появление в профессии большого числа молодых, одарённых музыкантов, поверивших и в высокий профессиональный уровень своего наставника, и в большие перспективы композиторской профессии. Что там говорить: около 70 мастеров окончило гараевский класс, и, поверьте, каждый из них оказался по-своему индивидуален и самобытен.
— А что побудило вас выбрать Концерт для скрипки с оркестром Гара Гараева для дипломной работы?
— Этот опус по тем временам был едва ли не авангардный и в советской музыкальной соцреалистической системе не очень привечаемый. Произведение, где на тот момент использовалась техника композиции, если не запрещённая, то явно несоответствующая и идеологически неправильная. Имя ей додекафония. Вот вы только учтите такой момент: к этой формалистической технике обратился композитор, который в те годы считался — и почитался — классиком и одним из олицетворений советской музыки. И этот классик в одночасье перевернул, переосмыслил самого себя, но главное — благодаря этому переосмыслению открылись ранее неведомые перспективы азербайджанской музыки, которые в дальнейшем стали и путями современной национальной композиторской традиции.
— В одном из интервью вы говорили об определяющем культурном влиянии России на Азербайджан. Как вы оцениваете эту тенденцию на современном этапе отношений двух стран? И насколько, на ваш взгляд, сильно обратное влияние азербайджанской традиции на российское искусство?
— Вопрос, на который сегодня у меня нет однозначного ответа. Но вот что порадовало в последний приезд в Баку, в середине апреля. Я тогда приехал с одним известным московским композитором, и вдруг выяснилось, что молодое поколение азербайджанских музыкантов его музыку хорошо знает и ценит. В свою очередь, уже в Москве, общаясь с некоторыми молодыми московскими музыкантами, обнаружил, что и им хорошо известен ряд азербайджанских композиторских имён, причём из числа мастеров нового поколения и формации. Это обнадёжило.
— В продолжение темы… Что, на ваш взгляд, можно в существующих условиях сделать для дальнейшего взаимного музыкального продвижения Москвы и Баку?
— Фестиваль — один из способов привлечь, заинтересовать слушателя какой-то неординарной музыкальной концепцией, интереснейшими программами и проектами. Но главная его ценность заключается в открытии и ознакомлении публики с ранее неведомыми ей именами, опусами, новаторскими явлениями и достижениями. Такой фестиваль, реально, может стать продвижением музыки и музыкальных идей как в Баку, так и в Москве.
Пресс-служба межпарламентской группы дружбы Россия-Азербайджан
Октай Мамедзаде
Гара Гараев — это наше великое достояние, которое ещё не до конца оценено современниками.